Этот человек сразу привлекает внимание: он излучает энергию, двигается стремительно, улыбается так, что помимо вашего желания вы тоже начинаете улыбаться, говорит громко и очень четко произносит каждое слово, дополняя, порой, фразы жестами, обычно свойственными южанам, хотя речь идет о женевце. Правда, позднее выясняется, что корни его семьи — в Италии.

Вы скажете: что уж такого необычного в этом описании? Мало ли людей энергичных, подвижных, улыбчивых? Конечно, не мало. Но, согласитесь, их не слишком много среди людей, принадлежащих к так называемому «третьему возрасту». Границы «третьего возраста» определить очень сложно: они варьируются от страны к стране. В Швейцарии, где женщины выходят на пенсию в 65 лет, а мужчины — в 67 лет, к этой группе, чаще всего относят людей, начиная с этого возраста.

Человек, о котором я собираюсь рассказать, даже по швейцарским меркам давным-давно должен быть на пенсии. Но Жан-Шарль Дедо, которому недавно исполнилось 77 лет, на заслуженный отдых уходить явно не собирается. Он – консультант в Международной организации гражданской обороны (МОГО), небольшой межправительственной организации, штаб-квартира которой находится в Женеве. Консультант… У кого-то сразу возникает мысль: подумаешь, у нас в России в научно-исследовательских институтах – таких сотрудников тоже хватает: сидят себе в кабинете с важным видом и выдают одну-две умных мысли в месяц. Картина знакомая…

Жан-Шарль Дедо в кабинете появляется на так уж часто. Большую часть своего времени он проводит в дороге. Сначала Жан-Шарль отправляется в одно из отделений гражданской обороны Швейцарии, где проходит очередная замена оборудования. Старое передается в дар МОГО, а организация затем отправляет его в качестве безвозмездной помощи в ту страну, где его нет. Или есть, но в недостаточном количестве и устаревшее. Именно поэтому практически каждый месяц путь Жан-Шарля из Швейцарии лежит в Африку. И едет он туда, как вы понимаете, не на сафари, а для того, чтобы передать оборудование и материалы, полученные в Швейцарии, тем службам гражданской обороны, которые в них нуждаются. А это, как вы тоже догадываетесь, самые бедные страны африканского континента. Так что ночевать ему приходится отнюдь не в пятизвездочных гостиницах. А часто и не в гостиницах вообще, а в бараках того подразделения гражданской обороны, куда нужно передать груз. Иногда это и просто палатки, разбитые  там, где произошли какие-то природные катаклизмы.

Когда же Жан-Шарль оказывается на работе, то и здесь он умудряется засиживаться в кабинете недолго. Нужно собрать привезенный из магазина стол? Кто же это сделает лучше, чем Жан-Шарль. Предстоит коктейль и необходимо воздвигнуть большой шатер? Жан-Шарль не только изучит инструкцию, и примется руководить всеми действиями, но и сам будет таскать тяжелые металлические конструкции, составляющие остов шатра. Выцвела на солнце эмблема МОГО? Все давно это заметили, но именно Жан-Шарля вы увидите в один прекрасный день около стелы с кисточкой и красками в руках.

Не так давно мы оказались вместе на праздновании дня рождения. Кто же был душой общества? Вы уже догадались. Именно Жан-Шарль произносил самые изысканные тосты, именно он распевал песни на итальянском и французском языках и именно он не забывал подливать вино в бокал не только себе, но и дамам.

Я могла бы продолжить, но, пожалуй, достаточно, иначе вы подумаете, что мне по каким-то причинам заказали эту статью, и я просто отрабатываю номер. Ведь в природе таких людей нет. А уж мужчин – и подавно. А кто-то решит, что я в него влюблена. Хотя я и сама признаюсь: да, влюблена.  Но шансов на взаимность у меня нет никаких. Жан-Шарль обладает одним свойственным даже идеальным мужчинам, недостатком: ему не нравятся женщины «третьего возраста». В этом я убедилась, когда мы как-то оказались вместе в командировке. Вечером, после окончания работы вся группа пошла в ресторан. Я оказалась за одним столом с Жан-Шарлем. Мы увлеченно разговаривали на самые различные темы. Вдруг я заметила, что Жан-Шарль как-то особенно бурно жестикулирует и периодически бросает взгляды в сторону стола, где сидели более молодые участники конференции. Пришло время уходить, но Жан-Шарль задержался в ресторане. Мы вышли на улицу подождать его.

— Что это сегодня с Жан-Шарлем? Такой возбужденный и все время смотрел в сторону той молодой особы за соседним столом, — поинтересовалась я у своей коллеги.

— Ты что не в курсе? Он все эти дни за ней явно приударяет. Влюбился… И смех, и грех!

— Боже мой, да она же ему во внучки годится? – недоумевала я.

— Когда это кому-то мешало? Не смеши меня! – фыркнула коллега.- Но ты видела, как она одевается по-дурацки? Я думала, она сегодня не дойдет до микрофона на своих высоченных каблуках! Это надо же, такие туфли надеть на деловое заседание!

— Что ты хочешь, она же русская! Русские девушки полагают, что если они не нацепили туфли на таких каблуках, на улицу выходить просто стыдно!

Я не могла не съязвить по поводу своей русской коллеги. Мне было обидно. Я-то думала, что Жан-Шарль наслаждается беседой со мной! Какое заблуждение! Вот и утверждай после этого, что идеальные мужчины существуют!

Но, возможно, есть одно обстоятельство, извиняющее Жан-Шарля: как вы уже поняли, девушка, к которой он проникся симпатией, была русской. А к России у месье Дедо отношение особое. Почему? Узнала я об этом из разговора, состоявшегося между нами не так давно. Мы разговаривали о том, о сем, и вдруг Жан-Шарль произнес следующую фразу, очень меня удивившую.

На этом мероприятии мы сидели рядом, разговаривали, в том числе о России, и вдруг Жан-Шарль произнес фразу, очень меня удивившую.

— Странно в жизни бывает. Молодость я провел под красными флагами Советского Союза и вот теперь старость провожу под флагами все той же страны. Пусть и не Советского Союза, а Российской Федерации.

Вторую часть его высказывания – о флаге Российской Федерации — я поняла. Жан-Шарль Дедо работает, как я уже говорила, в Международной организации гражданской обороны. Возглавляет ее наш соотечественник Владимир Кувшинов.

К тому же МЧС России является одним из ведущих партнеров организации. Хорошо. Но при чем здесь Советский Союз?

Объяснение не заставило себя ждать. Выяснилось, что отец моего собеседника – Атил Дедо — состоял в рядах Социалистической партии Швейцарии. Более того, он был другом одного из ее самых выдающихся деятелей – Леона Николя (Léon Nicole).

Здесь требуется небольшое отступление. Сегодня мало кто помнит о том, кто такой Леон Николь, а где-то до середины пятидесятых годов – эта неординарная фигура  была одной из самых ярких звезд на политическом небосклоне Швейцарии.

Вот несколько деталей его политической карьеры.

Леон Николь родился в крестьянской семье в кантоне Во, работал почтовым служащим. В 1909 году вступил в Социалистическую партию, а в 1933 он ее уже возглавил. Рабочее движение Швейцарии в тридцатых годах было на подъеме. Например, в начале тридцатых годов в Женеве, Социалистическая партия обладала весьма сильными позициями, ей принадлежало 37 мест в Большом Женевском Совет (Grand Conseil Génevois) – женевском парламенте.

Леон Николь занимал видные посты в органах государственной власти Швейцарии: он заседал в  Национальном Совете (Conseil National) с 1919 года по 1941 год и затем вновь с 1947 года по 1953 год. Но, конечно, особенно активно он участвовал в жизни Женевы: с 1919 года вплоть по 1955 с небольшими перерывами был депутатом Большого Женевского Совета.

Леон Николь — страстный боец. Борьба была для него профессией. Он воюет со своими же собратьями по социалистической партии, обвиняя их в нерешительности, осторожности и нежелании отстаивать подлинные интересы трудящихся Швейцарии. Разоблачает махинации в Банке Женевы, что приводит к его краху. Издает газету «Труд» (Le Travail), на страницах которой громит созданный в 1932 году Национальный Союз – объединение двух крайне правых партий, провозглашавших откровенно фашистские тезисы.

Национальный Союз во всем следовал своим немецким собратьям: его члены носили униформу – серые рубашки и береты, организовывали парады, маршировали по улицам. Также как нацисты в Германии, во всех бедах они обвиняли евреев и коммунистов (в контексте Женевы  ими оказались социалисты) и призывали с ними расправиться. Значительная часть женевского парламента негласно поддерживала их.

Непримиримая борьба Социалистической партии и Национального Союза привела к событиям, которые стали одной из самых трагических страниц в истории Женевы.

В  ночь с 5 на 6 ноября 1932 года на улицах города появляются афиши Национального союза, извещающие   о том, что 9 ноября в коммунальном зале Пленпале состоится общественный суд над лидерами социалистов – Леон Николем и Жаком Дикером. В ответ Леон Николь со страниц газеты «Труд» призывает социалистов и их сторонников объединиться против угрозы фашистского переворота. В ответ Национальный союз распространяет листовки вот такого содержания: «Гнусный Николь и еврей Дикер со своей сворой готовят гражданскую войну. Это прислужники Советов. Прикончим их! И всю революционную банду!»

Небольшое пояснение. Жак Дикер, юрист по образованию, уже давно обладал швейцарским паспортом. Но родился Жак, настоящее имя которого было Яков, на территории сегодняшней Украины. Во время учебы в Киеве он проникся революционными идеями. Неоднократно сидел в тюрьме. В 1906 году бежал за границу и осел в Женеве. Он был муниципальным советником, долгое время являлся депутатом парламента Женевы и неоднократно избирался национальным советником Швейцарии.

В Швейцарии он с самого начала активно участвовал в политике и уже многие годы был ближайшим сподвижником Николя по партии. Правые обвиняли Дикера в том, что все эти годы он тайно работал на Советы и готовил революционный путч в Женеве.

9 ноября тысячи сторонников Николя и Дикера заполнили площадь Пленпале и окрестные улицы, полные решимости помешать проведению суда. Тем не менее, Национальный союз открыл процесс. Между сторонниками социалистов и членами Национального союза начались столкновения. Леон Николь произнес пламенную речь на площади, его сторонники ворвались в здание мэрии, пытаясь сорвать заседание суда. Между социалистами и членами Национального союза начались столкновения. А к этому времени городские власти, не сумев заручиться поддержкой регулярных частей армии, направили для поддержания порядка на Пленпале рекрутов, только недавно прибывших для прохождения военной подготовки. В какой-то момент сторонники социалистов сумели прорвать заграждения, установленные полицией, и оказалась лицом к лицу с вооруженными рекрутами. Последовал приказ: «Огонь!» Итог был плачевен: тринадцать человек убиты и 65 ранены. Леон Николь и 39 его сподвижников были арестованы и помещены в тюрьму Сан-Антуан.

 События на Пленпале всколыхнули всю Швейцарию. Лидеры Коммунистической партии призвали к проведению в стране всеобщей забастовки, но социалисты и профсоюзы их не поддержали. Более того, события на Пленпале и действия коммунистов дали повод швейцарским властям, давно мечтавшим остановить распространение социалистического влияния, предпринять самые радикальные меры. Президент Швейцарии Джузеппе Мотта опубликовал в газете Tribune de Genève заявление, в котором говорилось о «легитимной обороне» армии. Федеральный Совет постановил исключить коммунистов из органов власти. В коммюнике говорилось: «Всякий, кто входит в Коммунистическую партию или сотрудничает с любой коммунистической организацией, не имеет права быть принятым на работу в федеральные службы». Пройдет еще несколько лет, и в 1937 году Коммунистическая партия Швейцарии будет запрещена.

12 ноября состоялись похороны погибших на площади Пленпале. Социалисты призвали к проведению в этот день всеобщей забастовки, но их не поддержали. Памятник жертвам расстрела был установлен полвека спустя –  9 ноября 1982 года, но поставили его сначала не там, где он стоит сейчас. Лишь в 2008 году камень был перенесен точно на то место, где и произошла трагедия. На нем выбита надпись: «Жертвам 9 ноября 1932 года. Этого не должно повториться. 9 ноября 1982» (Aux victimes du 9 novembre 1932. Plus jamais ça. 9 novembre 1982).

А что же стало с Николь Леоном? Выйдя из тюрьмы, где он отсидел шесть месяцев, Леон Николь продолжил активную политическую деятельность. Более того, события ноября 1932 года привели к усилению влияния Социалистической партии в Женеве. В итоге в ноябре 1933 году партия победила на выборах в Государственный Совет Женевы  (Conseil d’Etat) и заняла 45 мест из ста.  Первого декабря того же года Леон Николь возглавил первое в истории города правительство левых сил. Это была уникальная победа, которая, правда, досталась дорогой ценой.

В 1939 году Леон николь посетил Советский Союз и вернулся оттуда еще более восторженным поклонником не только страны, но в первую очередь сталинского режима. Он безоговорочно поддержал заключение Договора о ненападении, заключенного Советским Союзом с фашистской Германией. Эта его позиция не нашла поддержки у товарищей по партии, и он был исключен из Социалистической партии Швейцарии. В годы второй мировой войны Леон Николь регулярно писал для ТАСС. В 1944 году он создал Социалистическую трудовую партию Швейцарии, которую многие рассматривали как продолжательницу традиций коммунистической партии Швейцарии. После окончания войны эта партия завоевывала места на выборах не только в парламент Женевы, но и в парламент Швейцарии. Но Леон Николь умудрился рассориться с большинством и в этой партии, и в 1952 году был вынужден ее покинуть. Но, естественно, «Красный Николь» или как его еще называли — «Социалистический провокатор» — на этом не успокоился и создал Прогрессивную партию. Благодаря его бешеной энергии эта партия также сумела завоевать какую-то часть женевского электората и получить места в парламенте города. Лишь тяжело заболев в середине пятидесятых годов, Леон Николь был вынужден отказаться от политических амбиций.

Признаюсь, я впервые услышала о Леон Николе от Жан-Шарля. Рассказывая о своем отце, он упомянул книгу, написанную Леон Николем о его визите в Советский Союз. Мне, естественно, захотелось ее прочитать. Открыв книгу «Мое путешествие в СССР» (Mon voyage en l’URSS), я увидела посвящение: «Моему другу Атилу».

Признаюсь, дальше первых глав я продвинуться не смогла. Мне кажется, что даже если бы заказали книгу о путешествии по Советскому Союзу какому-нибудь из «карманных» писателей того времен, вряд ли там было бы больше апологетики советского режима. Леон Николь в восхищении от всего, что видит и о чем слышит, все нравится ему в стране Советов и особенно, естественно, товарищ Сталин. Его наивность, порой, поражает: он с таким энтузиазмом рассказывает о том, что его постоянно сопровождают повсюду, не оставляют одного, помогают на всем протяжении его путешествия. В книге нет и намека на подозрение, что все эти столь очаровавшие его люди могли быть соглядатаями, специально приставленными для наблюдения за ним. Возьмем вот такую ситуацию: по какой-то непонятной причине место, заказанное ему в гостинице, оказалось занятым. Леон Николь умиляется тому, что человек, встретивший его в аэропорту, везет его ночевать к одному номенклатурному деятелю на дачу, а не позволяет звонить каким-то малознакомым швейцарцам в поисках ночлега. Для него – это так необычно и трогательно! А для нас, очевидно, что его просто не могли оставить одного, без присмотра.

В некоторых материалах о Леон Николе выдвигается предположение о том, что он работал на советскую разведку. Не берусь судить об этом, но мне в это почему-то не верится. Как мне кажется, он был слишком заметной фигурой на политической арене Швейцарии, слишком яростно шел напролом там, где можно было бы пойти на компромисс и не привлекать к себе большого внимания. Леон Николь был яркой, неординарной, харизматической личностью, раздираемой противоречиями. Мне ближе та характеристика, которую дает ему в своей книге швейцарский автор Андре Робер. [1] Он пишет о нем как о человеке, безусловно, искреннем, бесстрашном и цельном, но обладавшим в то же время крайне выраженным индивидуализмом, вплоть до нарциссизма.

А вот о принадлежности его сына, Пьера Леона, к советской разведывательной сети, пишут гораздо определённее. Пьер Леон, как утверждают, был завербован советской разведкой в Испании, куда приехал после начала гражданской войны в качестве корреспондента. Во время второй мировой войны Пьер Леон был участником легендарной «красной капеллы» — общее название групп сопротивления, действовавших в различных странах Европы.

Однако пора вернуться к рассказу об отце моего сегодняшнего героя – Жан-Шарля Дедо. Когда я разыскивала материалы об Атиле Дедо, я наткнулась на весьма любопытный факт. Оказалось, что 27 июня 1941 года Атил Дедов в числе 23 других советников — членов Социалистической партии, был исключен из Муниципального Совета города Женевы. Вас не поражает дата? Странный момент был избран для исключения социалистической группировки из руководящего органа города. Всего лишь через несколько дней после нападения фашистской Германии на Советский Союз. Это многое говорит о симпатиях правящих кругов Женевы того времени, не правда ли?

После войны политический климат в Женеве поменялся, и Атил Дедо, продолжая оставаться в рядах социалистической партии, смог занять важный пост в администрации города. Он стал муниципальным советником кантона Женевы по вопросам образования.

Его сыну — Жан-Шарлю Дедо – это отнюдь не облегчило жизнь в годы учебы. Оказывается, в то время было принято вывешивать в вестибюле каждой женевской школы имя муниципального советника, занимающегося образованием, что позволяло родителям или ученикам в случае необходимости обратиться непосредственно к этому чиновнику. Но для Жан-Шарля, как он рассказал, это создавало трудности не только в отношениях со многими сверстниками, но и делало для него сам учебный процесс непростым. Когда он, скажем, получал не слишком хорошую отметку по какому-то предмету, у него было мало шансов скрыть этот факт от отца. Если отец задавал ему вопрос, о том, как дела в школе, и он пытался уйти от ответа, то мог быть уверенным, что услышит:

— Говоришь, все в порядке. Странно… А мне сегодня звонил – далее следовали имя и фамилия того или иного преподавателя – и жаловался на то, что ты не так хорошо готовишься к занятиям, и результаты далеко не блестящие.

Ситуация осложнялась тем, что Жан-Шарля в юности раздирали два противоречивых увлечения: с одной стороны его очень интересовали технические науки, с другой – он любил музыку, много лет занимался в музыкальной школе. Жан-Шарль даже создал музыкальный ансамбль, который со временем приобрел большую популярность в Женеве.

Ансамбль регулярно выступал на различных площадках города, а отец привлекал их группу, когда социалистическая партия организовывала празднования дня трудящихся первого мая. Видимо, профессиональный уровень группы был весьма высок, поскольку она сопровождать выступления даже весьма известных артистов. Так, однажды группа «Мистер» (Mystère) сопровождала выступление Сильвии Вартан в Виктории холл.

Но самые яркие воспоминания оставила у Жан-Шарля встреча со знаменитой джазовой певицей и танцовщицей Жозефиной Беккер. Престарелая дива жила в имении Миланд (Château des Milandes), находившемся в районе Бордо, вместе с двенадцатью усыновлёнными детьми девяти разных национальностей. Она называли их мое «радужное племя». Как-то в шестидесятые годы на Пасхальные каникулы она организовала в своем имении своеобразные музыкальные дни открытых дверей, и пригласила для выступления несколько ансамблей из Франции и Швейцарии, в том числе и группу Жан-Шарля.

Отец не препятствовал музыкальным занятиям сына, но когда пришло время определяться с выбором профессии, настоял на том, чтобы он все-таки получил профессию, которая в будущем могла бы обеспечить ему нормальный заработок. Жан-Шарль окончил Школу инженеров и устроился на работу в одну женевскую компанию.

Когда ему исполнилось двадцать лет, он был призван на воинскую службу. В Швейцарии все молодые люди обязаны в этом возрасте отслужить четыре месяца, а потом периодически призываются на несколько месяцев в году для очередного отбывания воинской повинности. На мой взгляд, это лучше, чем оторваться от нормальной жизни сразу же на два года. Как ни странно, но Жан-Шарлю в армии пришлось по вкусу и он решил продолжить учебу с тем, чтобы получить офицерское звание. В Швейцарии, если ваша компания не возражает, можно, что называется, без отрыва от производства, продолжать учебу в армии. Своего рода заочное обучение, позволяющее в дальнейшем делать карьеру не только в гражданской сфере, но и параллельно в военной.

Жан-Шарль подал соответствующий рапорт, и тут вдруг его вызвало высокое военное начальство. Состоялся примерно следующий разговор.

 —  Так, так… Значит, вы хотите делать военную карьеру, мечтаете об офицерском звании?

 — Так точно, мечтаю.

— На наш взгляд это неприемлемо.

— Как!? Не понимаю, почему?

— Вы же симпатизируете социалистам!

— Почему вы так решили?

— Вы же не будете отрицать, что принимали участие в праздниках, организуемых этой партией.

— Позвольте! Мой оркестр играл, в том числе и на этих праздниках. Но это не значит, что я социалист.

— Да, но ваш отец – социалист!

— Послушайте, мой отец – это не я.

— Вы все-таки хотите сдавать экзамен? Я бы вам не советовал…

— Послушайте! Я буду сдавать экзамен. Если я не пройду, то обращусь к адвокату, который потребует предоставления результатов экзаменов. Мне будет важно убедиться, что отметка за экзамен будет поставлена справедливая.

Как видим, решительности Жан-Шарлю и в молодости было не занимать. Короче, вы уже поняли, что экзамен он сдал, продолжал работать на фирме и параллельно продвигаться по воинской карьерной лестнице. К пятидесяти годам дослужился до чина полковника! И вот тут  произошел вираж в его жизни.

Как-то Жан-Шарль летел в Иран по делам компании. А надо сказать, что его компания занималась разработкой и производством военной техники. И вот, когда они подлетали к Тегерану, его опытный взгляд рассмотрел внизу жерла орудий, направленных на самолет. В принципе, это нормальная практика, и он о ней был осведомлен: на границах всех стран отслеживают подлетающие самолеты и пока они не подтвердили свою принадлежность и маршрут, за ними наблюдают средства противовоздушной обороны. Но одно дело теоретическое знание, а другое – почувствовать, что твоя жизнь висит на волоске. Случись что-то непредвиденное…

Как признался Жан-Шарль, в этот момент его посетила неприятная мысль о том, что все свои силы он отдал на создание средств уничтожения человека. От этой мысли ему стало неуютно. Как вы уже знаете, он – человек действия: вернувшись в Женеву, Жан-Шарль подал заявление об уходе с работы. Устроился на какую-то маленькую фирму, производящую телефоны. И вот тут ему позвонил один из его знакомых по военной службе и сказал, что видит Жан-Шарля на службе в гражданской обороне. Вот так и получилось, что вскоре Жан-Шарль Дедо стал сначала заместителем главы гражданской защиты Женевы, а затем и ее главой. И в течение пятнадцати лет занимался уже тем, что вполне отвечало его устремлениям – защищал людей во время пожаров, наводнений и прочих бедствий, которые случаются даже в таком благополучном городе, как Женева.

Однажды Жан-Шарлю вновь пришлось столкнуться с отголосками его молодости, пропитанной социалистическими идеям, исповедовавшимися отцом. Где-то в 80-е годы его пригласил к себе старый приятель отца, занимавший в то время должность, соответствующую посту министра безопасности кантона Женевы.

— Послушай, у тебя в организации гражданской защиты под началом большая группа людей. Пора создать профсоюз.

— Не вижу в этом необходимости.

— Как ты можешь так говорить? Твой отец всю жизнь отставал интересы трудящихся! Ведь именно он добился того, что рабочие часовой промышленности получили выходные дни. А ты!

— Да, это так. Но в то время рабочие действительно не обладали элементарными правами. А сейчас у них этих прав – больше, чем достаточно. На мой взгляд, даже чересчур. Создадим профсоюз – и у меня будут постоянные проблемы! Короче, если вы будете настаивать, я тут же подам заявление об уходе. Пусть борются за права, но уже без меня!

Поскольку все близкие люди были осведомлены о решительном характере Жан-Шарля Дедо, его оставили в покое.

Узнав от Жан-Шарля, что Леон Николь похоронен на «Королевском» кладбище (cimetière des Rois) Женевы, я решила разыскать его место захоронения. Кстати, это кладбище находится совсем рядом с Пленпале – площадью, сыгравшей такую важную роль в его жизни.

Долго искать могилу Леон Николя не пришлось. Не заметить ее невозможно, она видна из любой точки. Для тех, кто не был на этом историческом кладбище, где похоронены многие выдающийся личности, сообщаю: оно совсем не похоже на наши кладбища и больше напоминает сквер. Могильных памятников очень мало, чаще всего место захоронения обозначает лишь небольшая мраморная, а иногда и простая плита. Кстати, это вообще типично для протестантских кладбищ, здесь не принято ставить большие мемориальные стелы и тем более воздвигать нечто грандиозное. Вот, например, могила Кальвина на этом же кладбище. Раньше здесь лежал простой камень, на котором были выбиты две буквы: J.C., что соответствует его инициалам — Jean Calvin. И лишь не так давно была положена небольшая плита, вокруг нее поставлена низенькая решетка и посажены кустики самшита.

Леон Николю воздвигнут грандиозный по масштабам Женевы памятник. Удивительная вещь: после смерти защитники пролетариата  просто обречены страдать от гигантомании своих сподвижников: если не мавзолей, то уж впечатляющий монумент им гарантирован!

Подойдя ближе, прочитала выбитый на нем девиз, который, наверное, можно перевести так: «Все свершается народом. Все делается для блага народа» (Tout pour le peuple. Tout par le peuple). Не знаю, был ли это девиз самого Леон Николя, но он точно отражает те идеи, которые этот лидер социалистического движения Швейцарии провозгласил в качестве основных принципов своей политики.

 

17/01/2020