1.«Мое сердце принадлежит моей родине»

Иоганн Генрих Песталоцци. Литография с портрета Г. Ф. А. Шёнера.  1841. Немецкий исторический музей, Берлин

В нашей «швейцарской сказке» уже есть свой «злодей» — Кальвин и есть герой — Мигель Сервет. Но кого-то в ней явно не хватает. К кому обращаются герои сказок за советом? К заботливой и умной фее или к доброму и мудрому волшебнику. В Швейцарии тоже есть свой мудрец — Иоганн Генрих Песталоцци. Думаю, это имя слышали даже те, кто не знают, чем он прославился. Фигура Песталоцци стала неотъемлемой частью швейцарского мифа. Всю свою жизнь этот человек занимался именно тем, чем и полагается заниматься мудрецу: размышлял и делился своими мыслями. И еще он учил: детей — наукам, взрослых — тому, как воспитывать детей, педагогов — правильному подходу к процессу преподавания. Как у истинного мудреца, у него было много последователей.

Сегодня в Швейцарии немало международных школ, которые своей репутацией привлекают учеников со всего мира. Но немногие знают, что первую международную школу создал именно Песталоцци — один из крупнейших педагогов-гуманистов конца XVIII — начала XIX в., внесший огромный вклад в развитие педагогической теории и практики и по праву считающийся отцом-основателем современной педагогики.

О том, чем прославился Песталоцци, я впервые задумалась, оказавшись в очаровательном городке Ивердоне-ле-Бен. На центральной площади стоит памятник, который, возможно, не отличается выдающимися художественными достоинствами. Тем не менее скульптору удалось достичь главного: когда видишь выражение лица Песталоцци, жест, каким он обнимает стоящих около него детей, становится ясно, что этот человек искренне их любил, а значит, он правильно выбрал дело, которому посвятил свою жизнь. Однако понял он, в чем его призвание, не сразу.

Иоганн Генрих Песталоцци родился в 1746 г. в Цюрихе в семье врача. Его отец рано умер, оставив жену и троих детей в достаточно стесненных финансовых обстоятельствах. Однако все дети смогли получить приличное по тем временам образование. Как позже писал Песталоцци, его мать «целиком посвятила себя делу воспитания своих детей» и «отказывала себе во всем» ради того, чтобы дать им хорошее образование». Ей помогала преданная служанка, о которой Песталоцци также всегда вспоминал с теплотой. Видимо, эти женщины смогли дать ребенку очень многое из того, что пригодилось ему в жизни. Я упоминаю об этом не случайно: впоследствии в системе воспитания и образования, которую разработал Песталоцци, матерям отводилось очень важная роль.

Окончив латинскую среднюю школу, Иоганн поступил в гуманитарный колледж Цюриха. Сначала он изучал теологию, мечтая посвятить себя богословию, потом юриспруденцию, намереваясь стать адвокатом, но в итоге получить высшее образование ему не удалось. В колледже Песталоцци имел репутацию чудака, вечно погруженного в размышления и мало обращавшего внимания на еду и одежду. Говорил он порывисто, а когда возбуждался (что бывало часто), его речь становилась бессвязной. В то же время соученики отмечали его крайнюю восприимчивость к чужому горю и нетерпимость к несправедливости. Видимо, эти качества и подвигли юношу стать членом политического «кружка патриотов». Молодые люди, находившиеся под влиянием идей Жан-Жака Руссо и других просветителей того времени, решили заняться разоблачением должностных лиц Цюриха, известных своими злоупотреблениями. Они также выступали за проведение в Швейцарии демократических реформ. В итоге многие члены кружка были арестованы и провели некоторое время в тюрьме. Среди них оказался и Песталоцци.

Выйдя из тюрьмы, молодой человек покинул Цюрих, не завершив образования, и принял решение заняться сельским хозяйством. Сделал он это без сожаления, так как понял, что жизнь на природе больше соответствует идеям Руссо; к тому же в сельской местности не меньше возможностей помогать обездоленным. Но была еще одна причина, побудившая Песталоцци заняться сельским хозяйством. Он собирался создать семью, а денег у него не было.

Невесту Песталоцци звали Анна Шультгес. Она происходила из зажиточной семьи: у ее отца было несколько магазинов в Цюрихе. Неудивительно, что родители были против ее брака с бывшим студентом, замешанным в предосудительных антиобщественных действиях и к тому же не имевшим ничего за душой. Мало того, Анна была значительно старше Иоганна: когда они встретились в 1767 г., ей было 29 лет, а ему — лишь 21. Разница в восемь лет более чем существенная и по нынешним временам, а тогда — и подавно.

Уже тогда Песталоцци твердо знал: главная его цель — служить отечеству, помогать тем, кто нуждается в его помощи. Молодой человек был предельно честен со своей любимой и предупредил, что она должна быть готова к серьезным испытаниям. Сохранилось письмо, в котором юноша перечисляет свои недостатки, предупреждая невесту о том, что жизнь с ним может оказаться тяжким бременем:

 

«Я должен сознаться, что мои обязанности к жене будут всегда подчинены обязанностям к моему отечеству; и хотя я буду нежнейшим супругом, я все же останусь равнодушным к слезам жены, если увижу, что она хочет удержать меня от исполнения гражданских обязанностей. <…> Мое сердце принадлежит моей родине, и я решусь на все, чтобы хоть немного смягчить горе и нищету в моем народе. <…> Я обязан предупредить мою возлюбленную о тех опасностях, которые ожидают меня…»

 

В заключение он просит Анну подумать, готова ли она принять все эти условия и сможет ли быть счастлива, ведя подобный образ жизни. Но невеста, обладавшая под стать жениху сильным характером, не испугалась подобных перспектив и дала своему избраннику слово выйти за него замуж.

Чтобы получить «денежную» профессию, Иоганн в 1767 г. проходит своего рода стажировку на ферме у жителя Берна, чье имение считалось образцовым. В течение года он постигает там азы сельского хозяйства, а затем покупает небольшой земельный участок в Бирре, где и собирается реализовать полученные знания на практике. Юноша надеется не просто создать образцовую ферму, но и, главное, обучить местных крестьян новым методам ведения сельского хозяйства. В Бирре Песталоцци обустраивается всерьез и надолго. Часть денег, взятых в долг, он тратит на строительство дома в итальянском стиле, который называет Нойхоф, что означает «Новый двор», или «Новая усадьба».

Несмотря на то что согласия на брак родители девушки так и не дали, в 1769 г. Иоганн и Анна поженились. Никакого приданого невеста не получила, и мать, провожая ее, предупредила: «Ты будешь жить на воде и хлебе». (В принципе, она не слишком ошиблась.) Вскоре у молодых появляется первенец. Иоганн и Анна работают не покладая рук, но долги все растут, а хозяйство не приносит никакой прибыли. Очень быстро становится очевидным, что Иоганн не только не обладает талантом фермера, но и беспомощен в практических делах. Возникает вопрос: как жить дальше и чем заняться?

Цюрих — родина Песталоцци. Гравюра XIX века, раскрашенная акварелью. Из коллекции автора

Живя среди крестьян, Песталоцци увидел, что больше всего нуждались в помощи дети, которые росли безо всякого присмотра и не получали никакого воспитания. Тогда у молодого человека возникла идея организовать школу для крестьянских детей. Своих денег у него не оставалось. От состоятельных родственников жены помощи он не дождался. Более того, они высмеяли его затею, посоветовав заняться «более серьезными делами и понять указание провидения — воспитать самого себя и своих близких».

Видимо, уже в то время Песталоцци обладал большой силой убеждения. Ему удалось собрать деньги по подписке, и в 1774 г. он открыл в Нойхофе свою первую школу для нескольких десятков детей разного возраста из беднейших крестьянских семей, которую назвал «Учреждение для бедных». Там Иоганн обучал детей чтению и письму, а также начаткам естествознания и географии; кроме того, он решил дать им ремесленные навыки. Ученики работали в прядильных и ткацких мастерских, специально организованных для них, а летом — в поле и на огороде. Песталоцци надеялся, что, продавая производимую продукцию, он сможет зарабатывать деньги на содержание своего заведения. Сама идея сочетания учебы и трудовой деятельности была новаторской и, как мы теперь знаем, позже нашла многочисленных продолжателей. Но самому Песталоцци сочетать преподавание и организацию трудового процесса удавалось плохо: он не обладал ни практическими навыками, ни организаторскими талантами. К тому же некоторые крестьяне, убедившись, что дети получили одежду и обрели навыки того или иного ремесла, забирали их домой.

Песталоцци вкладывал в дело всю душу, но ему едва удавалось сводить концы с концами. Он отказывал себе и своей семье во всем: «Я жил годами в кругу более чем пятидесяти нищих детей, делил с ними в бедности мой хлеб; я сам жил как нищий, для того чтобы научить нищих жить по-человечески», — напишет он в своей книге «Как Гертруда учит своих детей». «На хлебе и воде» жил не только он, но и жена; однако Анна нисколько не роптала, а, наоборот, была весьма деятельной помощницей мужа. Вот одно из свидетельств:

 

«Госпожа Песталоцци прекрасно выполняла свои обязанности по управлению хозяйством, по надзору за обучением и трудом; она вносила в распоряжения твердость, проникнутую любовью и достоинством: ее боялись, уважали, любили. Всюду, куда касались ее руки, дела шли по ее желанию».

 

Несмотря на все трудности, Песталоцци после нескольких лет существования школы мог с гордостью говорить о том, что многие из безграмотных и абсолютно не интересовавшихся учебой детей, оказавшихся у него, стали не просто прилежными учениками, но и помощниками в организации хозяйственных работ. Однако, невзирая на поистине самоотверженную работу его и жены, им не удалось сделать «Учреждение для бедных» самоокупаемым; при этом местные власти не только не оказывали им никакой поддержки, но и постоянно противодействовали. Даже сама природа, казалось, явно не способствовала успеху замысла: два года подряд урожай побивал град. В итоге в 1780 г., после шести лет существования, первое учебное заведение для крестьянских детей потерпело крах. Песталоцци вынужден был распустить детей и закрыть двери школы.

Случившееся он переживал тяжело, но в неудаче винил только себя: «Я хотел, — пишет он тридцать лет спустя, — воспитать в детях бедных знания сельского хозяйства, промышленности и домашнего хозяйства, но сам ничего не понимал во всех этих вещах. Учреждение требовало организованности, которая сама по себе обеспечивала бы достижение поставленных целей. Но именно этого во мне не было и быть не могло». Никогда, даже в годы уже успешной педагогической деятельности, Песталоцци не сможет забыть «Учреждение для бедных», где он попытался, но не сумел оказать реальную помощь обездоленным крестьянским семьям. А именно в этом он видел свой долг гражданина.

Песталоцци оказался не только в тяжелом психологическом состоянии, но и в чрезвычайно сложной материальной ситуации. Он был вынужден продать часть земель, фабрику и фермерские постройки, но так и не сумел покрыть всех долгов. Жена его тогда тяжело заболела. Его положение казалось безнадежным, он вспоминал:

«Среди всех окружавших меня были в ходу слова, что я погибший человек и что мне нельзя больше помочь. Дело доходило до того, что лучшие мои друзья, подавленные этим общим суждением и полные сострадания, как только замечали меня на одной стороне улицы, переходили на другую, чтобы не быть вынужденными терять слова, которые им самим причиняли боль, а мне не могли помочь, так как, думали они, мне вообще уже нельзя помочь. <…> Мои старые друзья считали почти решенным делом, что я кончу свои дела или в госпитале, или даже в сумасшедшем доме».

 

Но этим предсказаниям, к счастью, не суждено было сбыться: характер у Песталоцци оказался на редкость сильным —он никогда не сдавался.

 

«Я скоро увидел: обстоятельства делают человека; но тоже скоро увидел я: человек делает обстоятельства. Он имеет в себе силу многообразно гнуть их по своей воле. Делая это, он сам принимает участие в образовании самого себя и во всех обстоятельствах, действующих на него».

 

Лишь несколько столетий спустя психологи будут учить людей, оказавшихся в подобных ситуациях, тому, что неудача может помочь найти новые возможности для развития. Именно это доказал Песталоцци. Неудача не сломила его — и он нашел другую возможность служить делу, которому решил себя посвятить. Он занялся литературным творчеством и на протяжении последующих 18 лет писал книги, посвященные проблемам воспитания и обучения детей. Очень скоро стало ясно: формулировать педагогические принципы на бумаге ему удается гораздо лучше, чем осуществлять их на практике. Уже первое небольшое произведение Песталоцци — «Досуги отшельника», написанное в 1780 г. в виде афоризмов, было встречено с некоторым интересом.

Однако настоящую известность принесет ему роман «Лингард и Гертруда», написанный год спустя. Сюжет его незамысловат. Простая женщина, сама умеющая воспитывать своих детей, убеждает односельчан открыть школу в их деревушке. Главная идея книги заключается в том, что государство не станет по-настоящему процветающим, пока у большей части его населения нет образования и должного воспитания. Но поскольку у государства нет ни средств, ни желания заняться народным образованием, то воспитанием детей должны заняться матери. И для того чтобы помочь им в этом, Песталоцци пишет своего рода руководство. На обложке романа написано: «Лингард и Гертруда. Опыт упрощения основ образования народа». И это руководство оказалось чрезвычайно востребованным. Книга стала бестселлером: критики и публицисты писали положительные отклики, разные печатные издания публиковали отрывки из романа, его повсюду цитировали. Так имя Песталоцци становится известным не только в Швейцарии, но и во многих странах Европы.

В течение следующих лет он пишет и другие книги, посвященные проблемам воспитания и обучения детей: «Как Гертруда учит своих детей», «Книга матерей, или Руководство для матерей, как учить их детей наблюдать и говорить», «Азбука наглядности, или Наглядное учение об измерении», «Наглядное учение о числе» и множество других произведений. Главная мысль всех его трудов: образование нужно всем. Именно во всеобщем образовании швейцарский педагог видит залог процветания государства. Он заявляет: самые прекрасные нововведения не утвердятся, если не будут поддержаны народом, а поддерживать прогрессивные реформы могут только образованные люди, которые понимают их смысл.

Идеи Песталоцци хотя и с трудом, но пробивали себе дорогу. Особый отклик они нашли в революционной Франции. В 1789—1792 гг. там повсюду вспыхивали крестьянские восстания, а на западе страны, преимущественно в Вандее, несколько лет шла гражданская война. Правота Песталоцци, постоянно предупреждавшего, что если не просвещать массы, то новые порядки неизбежно обречены на гибель, подтвердилась. В 1792 г. Законодательное собрание Франции даже удостоило «человека, служившего делу свободы» почетного звания французского гражданина. Песталоцци был вдохновлен революционными событиями; он даже стал называть Францию своей второй родиной. В 1794 г. просветитель пишет трактат о том, как помочь Французской республике в деле реформирования народного образования. Песталоцци хотел служить революции не только в теории, но и на практике. Он всерьез собирался отправиться в Париж, но затянувшаяся болезнь жены помешала это сделать.

Вскоре его знания оказались востребованы и в Швейцарии. В 1798 г. в значительной степени под давлением Франции старый Швейцарский союз прекратил существование, вследствие чего была создана Гельветическая республика — унитарное государство под контролем Франции. Было осуществлено много прогрессивных реформ, в частности уничтожены сословные привилегии. Ряд кантонов оказали сопротивление установлению новых порядков, инициированных Парижем, однако восстания в них были жестоко подавлены. Особенно пострадал город Штанс в кантоне Унтервальден: французские войска сожгли его дотла. В этом городе Песталоцци и предложили создать приют для бездомных детей.

Песталоцци проявил определенное мужество: было известно о том, что он представитель режима, против которого жители вели борьбу. К тому же, бóльшая часть населения в этом районе исповедовала католицизм: для них протестант Песталоцци был еретиком. Он отдавал себе отчет в том, что вряд ли ему стоит рассчитывать на поддержку, тем более — на доброжелательное отношение. И действительно, на первых порах он столкнулся с проявлениями неприкрытой ненависти.

Конрад Гроб. Песталоцци с сиротами в Штансе.1879. Музей современного искусства, Базель

В январе 1799 г. в здании бывшего монастыря, которое выделили под приют, Песталоцци принял 80 детей, многие из которых «поступали с закоренелой чесоткой, многие с проломленными головами или в лохмотьях, худые, как скелеты, желтые, с оскаленными зубами и в то же время со страхом в глазах…» Песталоцци поначалу приходилось заниматься всем самому: учить, убираться в помещениях, лечить больных, доставать все необходимое для жизни и учебы детей. Как и в первый раз, когда он создал «Учреждение для бедных», он не щадил себя и жертвовал всем ради своих подопечных:

 

«Моя рука лежала в их руке, мои глаза смотрели в их глаза. Мои слезы текли вместе с их слезами, и моя улыбка следовала за их улыбкой. Они были вне мира, вне Штанса, они были со мной, и я был с ними».

 

За несколько месяцев самоотверженного труда Песталоцци удалось обеспечить более или менее нормальные условия жизни в приюте и наладить учебный процесс. Все, кто видел детей в то время, свидетельствовали о разительных переменах, произошедших в них.

Тем не менее спустя менее полугода школу пришлось закрыть. На сей раз произошло это не по вине Песталоцци. В те годы ситуация в Швейцарии была очень сложной. Гельветическая республика находилась в сильной зависимости от Франции. Между двумя странами был заключен двухсторонний военный союз, а в 1799 г. Швейцария становится ареной военных действий между Францией и странами Второй коалиции. В итоге здание монастыря понадобилось для нужд французской армии, вытесненной австрийскими войсками из кантона Ури на территорию Нидвальдена. Там было решено устроить госпиталь, так что помещение школы срочно пришлось освобождать.

Третий раз предприятие Песталоцци кончается полным крахом. Он оказывается на грани нервного срыва:

«Как потерпевший кораблекрушение уже видит землю и дышит уже верой в жизнь, но вдруг противным ветром снова откидывается далеко в безбрежное море, восклицая в страшном отчаянии: „Зачем я не умер!“»

Песталоцци истощен, силы его уже не те: ведь ему 54 года. И друзья, и недруги уверены, что он отправится в свое поместье Нойхоф, где опять возьмется за перо. Но нет: опыт школы в Штансе убедил Песталоцци в правильности его метода, и он хочет во что бы то ни стало продолжить работу на педагогическом поприще.

Мы уже видим, что Песталоцци никогда не сдается. Еще раньше, после краха «Учреждения для бедных», он писал, что каждая новая неудача дает ему новый опыт, который лишь подтверждает правоту его идей и целей:

«Мой план не осуществился, но в огромных усилиях опыта почерпнул я и огромную истину; убеждение в правильности моего плана никогда не было так сильно, как после полнейшей неудачи его осуществления. Теперь более, чем прежде, рвалось мое сердце к намеченной цели».

Песталоцци отправляется в Бургдорф, где ему удалось найти работу помощника учителя, а в мае 1800 г. получает по протекции собственную практику в другой школе того же города, где обучает уже по своей методике. Успехи его учеников настолько очевидны, что в итоге он совместно с горсткой единомышленников открывает в Бургдорфе Педагогический институт. Сначала это была школа-интернат для детей от пяти до восьми лет. В задачу Песталоцци входит дать им элементарные знания в различных областях: дети получают навыки письма, чтения и математических вычислений с помощью разработанной им самим методики. Именно здесь зарождается то, что впоследствии назовут теорией элементарного образования. Для обучения других учителей своей методике Песталоцци открывает заведение для подготовки преподавателей.

В Бургдорфе, как и повсюду ранее, Песталоцци отдает всего себя работе. Факт, который не может не поразить: когда в августе 1801 г. в Нойхофе умирает его единственный сын, Песталоцци не едет домой, заявив, что не вправе бросить без присмотра вверенных ему детей. И это при том, что доехать от Бургдорфа до Нойхофа не так уж сложно. Сын умирает в его отсутствие. Невольно вспоминаешь письмо-предупреждение, написанное им невесте много лет назад, о том, что вся его жизнь будет подчинена «обязанностям к моему отечеству» и даже слезы жены не поколеблют его решимости, если она попытается удержать его «от исполнения гражданских обязанностей». Немного есть на свете людей, столь непреклонно хранящих верность идеалам пылкой юности всю свою жизнь, у которых дело целиком согласуется со словом, а жизнь — с убеждениями.

2. Швейцария — родина начального образования

В 1804 г. Песталоцци вновь был вынужден переезжать: на этот раз замок в Бургдорфе понадобился властям кантона Берн. Но его институт уже пользовался такой известностью, что помещения ему предложили сразу несколько кантонов. Выбор пал на Ивердон-ле-Бен, где в распоряжение Песталоцци был выделен большой замок: там он основал Ивердонский институт. Это был интернат, в котором постоянно могли обучаться больше ста детей. Принимали туда не только мальчиков, но и девочек: для них была создана отдельная школа. Имелись также специальные курсы для тех, кто хотел изучить методы преподавания Песталоцци. При этом состав учащихся сильно изменился: здесь уже не было бедных крестьянских детей. Поскольку заведение пользовалось очень хорошей репутацией, то пристроить сюда своих отпрысков стремилось все больше состоятельных людей. По сути, Ивердонский институт стал первой международной школой-интернатом: здесь, помимо швейцарцев, были воспитанники из Франции, Англии, Германии, Италии и даже России.

В этом замке находился Ивердонский институт Песталоцци

Прошло всего несколько лет, и Ивердонский институт обрел такую славу, что познакомиться с деятельностью этого учебного заведения стали приезжать не только педагоги, но также писатели, ученые и государственные деятели из разных стран: среди них был, например, Талейран. Удостаивали Песталоцци своим вниманием и коронованные особы: в том числе король голландский Людовик I, король прусский Фридрих-Вильгельм III и российский император Александр I.

Посещениям высокопоставленных особ придавалось огромное значение: нового гостя в Ивердоне-ле-Бен встречали практически каждый день. Песталоцци радовался визитерам и был уверен, что каждый побывавший в институте уедет горячим сторонником его идей и их проводником у себя в стране. Часто так и происходило: посещавшие институт становились, в большей или меньшей степени, пропагандистами взглядов швейцарского педагога; это в свою очередь приводило к более правильной постановке дела народного образования во многих странах Европы. Но, как ни парадоксально, все возраставшее число подобных визитов способствовало закату института. У Песталоцци практически не оставалось времени на занятия с учениками и работу с учителями: он был постоянно занят каким-нибудь очередным гостем. Все больше внимания Песталоцци уделял внешней, показной стороне своей деятельности: от учителей и учеников все чаще требовалось умение «показать товар лицом» — в ущерб реальным знаниям.

Посетители уезжали, будучи уверенными в том, что Ивердонский институт — образцовое учебное заведение. На самом деле там нарастали серьезные проблемы. К сожалению, Песталоцци был не только плохим организатором, но и неважным педагогом. Разработав очень верные общие положения педагогики, Песталоцци затем начал в подробностях разрабатывать новые приемы преподавания. По сути, он предложил механистичное применение одних и тех же правил, повторение одних и тех же элементов с ужасающей монотонностью: в итоге процесс обучения порой превращался в курьез. Кроме того, Песталоцци с молодости был очень вспыльчив, хотя и отходчив, что было не лучшим качеством для преподавателя; с годами же он делался все более раздражительным и стал иногда даже прибегать к наказаниям (правда, запрещая их другим педагогам) — оправдывая это тем, что он «отец» своим ученикам, а отец имеет право наказывать. Спасало то, что рядом с ним всегда были верные соратники, помогавшие проводить занятия. Песталоцци преподавал и сам, но в целом он больше стремился к тому, чтобы играть роль «отца» института: произносить проповеди перед учениками и преподавателями, наставлять провинившихся и т.п.

Скорее всего, несостоятельность Песталоцци как учителя можно объяснить его непрактичностью в самом общем смысле. «Склад ума Песталоцци был всегда более пригоден для кабинетной работы; это был ум мыслителя», — пишет известный исследователь его жизни и педагогической деятельности Я. В. Абрамов в книге «Иоганн Генрих Песталоцци. Его жизнь и педагогическая деятельность. Биографический очерк», одной из первых биографий швейцарского педагога на русском языке, увидевшей свет в 1893 г.

Злую шутку с Песталоцци также играла его доверчивость. Он был очень пристрастен, ему явно не хватало объективности в отношении к людям. Если однажды он решал для себя, что человек хороший, то потом уже доверял ему безоговорочно. Песталоцци и сам признавал в себе это качество, переходившее порой в недостаток:

 

«Весь свет казался мне таким же добродушным и доверчивым, как моя собственная личность. Естественным последствием этого было то, что с самой юности я делался жертвой всякого, кто хотел надо мною посмеяться. По своей природе я никогда не мог думать о ком-нибудь дурно, пока сам в этом не убеждался и не терпел от этого ущерба».

 

В итоге он доверил финансовые дела института человеку, который попросту обокрал его. И тем не менее, как ни странно, Песталоцци его не выгнал…

Закат Ивердонского интерната ускорила беспредельная любовь его основателя к детям из бедных семей. Почти с самого начала существования учебного заведения Песталоцци мучился необходимостью обучать сынков купцов и буржуа. В 1818 г., когда финансы института находились и без того в плохом состоянии, Песталоцци создает школу для бедных в Клинди́, неподалеку от Ивердона-ле-Бен, и в течение шести лет тратит на нее все свои личные деньги. Но в 1824 г. он был вынужден закрыть эту школу, а через год из-за полного отсутствия средств закрывается и Ивердонский институт. Характерен отзыв о Песталоцци его друга, швейцарского писателя и философа Каспара Иоганна Лафатера: «Если бы я был князем, я бы привлек Песталоцци в качестве советника по делам крестьян и улучшения их положения, но я никогда не вверил бы ему ни одного геллера денег».

В 79 лет Песталоцци, здоровье которого и так никогда не было крепким, почувствовал, что силы его на исходе. К тому же рядом уже не было жены, которая постоянно поддерживала его, помогая во всех начинаниях. Знаменитый просветитель удалился в поместье Нойхоф, где прожил еще два года, занимаясь написанием своего последнего труда с символическим названием «Лебединая песня», в котором подвел итоги своей деятельности на поприще педагогики.

Встреча Песталоцци с Александром I в 1814 году. Старинная гравюра

А итоги эти, безусловно, неоспоримы. До него школа была доступна лишь мальчикам из зажиточных и богатых семей. Никому даже не приходило в голову, что хотя бы начальное образование должно быть доступно всем детям. В то время, когда Песталоцци начал писать и говорить об этом, его идеи воспринимались в лучшем случае как нелепость, а в худшем — как блажь психически неадекватного человека. Поначалу не пользовавшийся поддержкой даже у друзей, Песталоцци сумел убедить в своей правоте не только работавших в сфере педагогики, но и правительства многих стран.

Это было тем более удивительно, так как «одержимый» швейцарец обладал внешностью и манерами, совершенно не располагавшими к тому, чтобы повести за собой людей. Вот одно из описаний:

 

«Представьте себе человека очень некрасивого, со взъерошенными волосами, с лицом, изрытым оспой и покрытым веснушками, всегда без галстука, в панталонах, плохо застегнутых и сползающих на чулки, которые, в свою очередь, спускались на толстые башмаки, с подпрыгивающей нервной походкой, с глазами, которые то расширялись, как бы бросая молнии, то закрывались, чтобы предаться внутреннему созерцанию, с чертами лица, выражавшими то глубокую печаль, то полное неги блаженство, с речью медленной или стремительною, нежною и мелодичною или гремевшею, как гром; вот каков был тот, кого мы называли своим „отцом Песталоцци“».

 

И несмотря на все это, человек, до глубины души верящий в то, что делает, отдающий всего себя делу, которое искренне любит, может добиться успеха там, где потерпит крах целая организация. Вот как подвел итог жизни Песталоцци уже упоминавшийся выше Я. В. Абрамов.

«Такого бескорыстного, чуждого всякой лжи и притворства, такого безгранично, всецело преданного делу народного образования, с запасом какой-то лихорадочной деятельности человека еще свет не создавал. Едва ли найдется другой человек, сердце которого было бы таким богатым источником любви, как сердце Песталоцци. Эта любовь была его существенной жизненной потребностью, управлявшею всеми его действиями и стремлениями. Редко кто так бескорыстно, так горячо любил свое отечество, как Песталоцци; редко кто с такою глубокою грустью, с такою жгучею болью в сердце смотрел на недуги времени; немногие были столь откровенны и прямы во всех своих поступках и действиях».

 

Ввязавшись в борьбу, притом практически в одиночку, Песталоцци прежде всего добился того, что к концу XIX в. все дети школьного возраста в большинстве европейских стран посещали учебные заведения, — тогда как еще в начале позапрошлого века народные школы были редкостью. Также не будет преувеличением утверждать, что реформа начального образования шла именно «под знаком» Песталоцци, на базе изучения его книг по педагогике и в свете опыта созданных им институтов в Бургдорфе и Ивердоне-ле-Бен.

В чем же заключается новаторство Песталоцци, позволяющее говорить о нем как об «отце-основателе» народного образования? Вот несколько главных идей, которые он постоянно проводил в жизнь и излагал в своих произведениях. (1) Все люди рождаются, имея равные права, а потому имеют и равное право на образование. (2) Идеалом является воспитание и обучение в семье. Песталоцци постоянно говорит одновременно и о воспитании, и об обучении, справедливо полагая, что для того и другого должны быть одни и те же основные принципы, один метод, одни основные приемы. Он считал, что начальное образование идеально давать детям дома. Но поскольку в то время многие родители сами не имели никакого образования, то Песталоцци создал начальную школу, где детей обучали чтению, счету и письму.

(3) Начальная школа должна быть похожа на семью. Иначе говоря, воспитание должно быть основано на любви — и вне любви не может быть воспитания. В своих произведениях Песталоцци утверждает: «По моему мнению, источник всякого порядка, метода, искусства в обучении должен заключаться в любви к детям. Другого я не допускаю». (4) При воспитании и обучении не должно быть ни малейшего насилия. (5) Обучение должно быть сообразно природе человека: «Школа должна прививать своим воспитанникам такие навыки логического мышления, которые гармонировали бы с самой природой человека».

В понимании Песталоцци, идея «природосообразности» — это развитие «сил и задатков человеческого сердца, человеческого ума и человеческих умений». Он уверен, что каждый человек уникален. Каждый ребенок появляется на свет, имея определенные, присущие лишь ему сильные стороны, а часто и таланты. Родители и учителя должны делать все, чтобы гармонично развивать природные способности ребенка: главное — чтобы он рос и развивался в гармонии с самим собой.

(6) Всестороннее гармоничное развитие предполагает обеспечение единства умственного, нравственного и физического развития, а также подготовку к труду: «Истинно и естественно развивает человека то, что охватывает его во всей совокупности сил человеческой природы, т.е. душу, ум и физическую силу…» Потребность в развитии заложена в каждом человеке изначально: «Глаз хочет смотреть, ухо — слышать, нога — ходить и рука — хватать. Но также и сердце — верить и любить. Ум хочет мыслить», — пишет Песталоцци в «Лебединой песне».

Также он выделяет и характеризует составные части образования.

  • Образование интеллектуальное: «всестороннее и гармоническое развитие умственных задатков человека, обеспечивающее ему умственную самостоятельность и привитие определенных развитых умственных навыков».
  • Образование физическое: «правильное гармоническое развитие физических задатков человека, дающее человеку спокойствие и физическую самостоятельность, и привитие ему хороших физических навыков».
  • Образование нравственное, необходимое для «обеспечения самостоятельности нравственных суждений и привития определенных нравственных навыков» и предполагающее умение и желание творить добро.

До эпохи Просвещения учеба чаще всего ограничивалась заучиванием катехизиса и псалтыря. Как мы видели, для того чтобы добиться вышеизложенных целей, Песталоцци вводит в начальную школу совершенно новые предметы. Там детей обучали не только чтению и арифметике, но также основам геометрии, географии, естествознания, а также некоторых других наук. Швейцарский просветитель написал целый ряд книг, в которых разработал новую методику преподавания во всех этих областях.

Итак, Песталоцци заложил основы той начальной школы, которую потом можно было увидеть во многих странах мира. Видный советский исследователь  А. П. Пинкевич в фундаментальной биографии «И. Г. Песталоцци», изданной в серии «Жизнь замечательных людей» в 1933 г. так охарактеризовал его вклад в этой области:

«До Песталоцци была одна начальная школа с одним кругом предметов, с одной методикой, вернее сказать, почти безо всяких предметов и безо всякой методики. После Песталоцци начальная школа получает свою программу, свои учебные планы, свою методику».

3.Почему у Онегина был швейцарский воспитатель?

К идеям Песталоцци оказались восприимчивы и в России, причем на самом высоком уровне. Первым популяризатором этих идей стал Фредерик-Сезар Лагарп — видный швейцарский государственный деятель, воспитатель великого князя Александра Павловича, оказывавший на него значительное влияние и позже, когда тот стал императором. Лагарп познакомил Александра I с системой Песталоцци и советовал посылать молодых людей для обучения в его институт в Ивердон-ле-Бен.

Известно, что в 1804 г. между Песталоцци и ректором Дерптского университета, профессором физики Г. Ф. Парротом шла переписка по поводу возможного приезда первого на службу в Россию. Этого не произошло, однако в 1810 г. в Петербург прибыл один из сподвижников Песталоцци Иоганн Мюральт, который работал вместе с ним в Бургдорфе и в Ивердоне-ле-Бен. Мюральт был назначен учредителем училища при реформаторской церкви в Петербурге, где и начал претворять в жизнь идеи Песталоцци на русской почве.

Ознакомлению с идеями Песталоцци в России способствовали переводы и обсуждения его трудов в журналах. В 1806—1807 гг. Императорская Академия наук опубликовала перевод «Книги для матерей, или Способа учить дитя наблюдать и говорить» с предисловием Ф. Г. Покровского — учителя В. А. Жуковского.

Значительный толчок к распространению идей Песталоцци в Российской империи дала и его личная встреча с Александром I, которая произошла в сентябре 1814 г. в Базеле. В это время возникли планы отдать замок, который занимал Ивердонский институт, под военный госпиталь для российских войск. Опасаясь повторения истории с учебным заведением в Штансе, Песталоцци добился аудиенции у российского императора. Александр принял швейцарца весьма милостиво и тут же дал распоряжение отменить приказ о занятии помещения Института.

Памятник Иоганну Генриху Песталоцци на центральной площади Ивердона-ле-Бен. Фотография автораэ

Интересны детали этой встречи. Песталоцци решил воспользоваться высочайшей аудиенцией, чтобы убедить российского императора в необходимости немедленной отмены крепостного права, освобождения крестьян и их просвещения. При этом, по рассказам очевидцев, во время разговора Песталоцци, как это часто бывало с ним, сильно возбудился и стал размахивать руками, наступая на Александра I и вынуждая его пятиться назад, а настигнув, умудрился схватить за пуговицу мундира. Видимо, выражение лица императора отрезвило Песталоцци, и тогда он, отступив, бросился извиняться. Впрочем, Александр I нисколько не разгневался, а, наоборот, дружески обнял Песталоцци и через несколько месяцев пожаловал его высокой наградой — орденом Владимира 4-й степени; кроме того, на издание его произведений была выделена очень крупная по тем временам сумма в 5 тыс. рублей.

В ответ Песталоцци написал Александру I благодарственное письмо следующего содержания:

«Государь! Вы осветили вечер моей жизни. Вы увенчали честью мои труды. Приношу Вам благоговейно за то мою благодарность. Но Вы сделали более, бесконечно более — произнесли уверение Ваше, что находите мой способ учения могущим служить к распространению прочных знаний и к образованию хороших учителей; тем самым Вы утвердили влияние трудов моих на благо человечества… Все часы моей жизни посвящены будут усовершенствованию оснований и средств моей методы».

Идеями Песталоцци в России не просто интересовались — им следовали. Ярким примером тому служит педагогическая деятельность Василия Андреевича Жуковского — не только прославленного поэта, но и великолепного педагога. В молодости он некоторое время жил в семье Екатерины Афанасьевны Протасовой и занимался воспитанием двоих ее детей. Уже в то время молодой человек много размышлял на тему детского воспитания и педагогических систем. В его записной книжке «Разные замечания. 1807» среди рассуждений на морально-философские темы важное место занимают записи на тему «первого воспитания ребенка», «отношений матери и дитя». Впоследствии, выпуская «Вестник Европы», Жуковский стремился к распространению новаторских идей Песталоцци, которые он ценил чрезвычайно высоко. Так, в 1807 г. в этом журнале была помещена статья «О новой методе воспитания, изобретенной Песталоццием, швейцарским педагогом», а в 1808-м — статья «Фелленберг и Песталоцци», в которой излагалась суть его метода.

Жуковский мечтал о личной встрече со швейцарским педагогом. В одном из писем к И. И. Дмитриеву поэт рассказывает о своем желании познакомиться с Песталоцци:

«Иногда, вообразив, что счастие в Петербурге, готов уже взять подорожную; то вздумается, что оно на каких-нибудь Швейцарских горах, и я мечтаю о путешествии в Швейцарию, о двух-трех годах, проведенных у Песталоцци, для того чтобы завести что-нибудь подобное его институту в России и быть через то истинно полезным».

Увы, во время путешествия по Швейцарии повидаться с Песталоцци Жуковскому не удалось. Поэт сильно переживал о том, что не смог попасть в Ивердон-ле-Бен и «это лишило счастия видеть старика Песталоцци».

В библиотеке Жуковского было полное собрание произведений швейцарского педагога. Глубоко изучив его труды, Василий Андреевич смог применить свои знания на практике: первый раз — в 1817—1820 гг., когда преподавал русский язык великой княгине Александре Федоровне (супруге Николая I), а затем — начиная с 1825 г. в качестве наставника великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II). Специально разработанный им план занятий с Александром Николаевичем опирался на принципы образования и воспитания швейцарского педагога. Рассматривать этот план в деталях мы здесь не будем. Достаточно взглянуть лишь на первые строки вступительной статьи «Предварительные понятия», чтобы увидеть, насколько цели и задачи Василия Жуковского подсказаны Иоганном Песталоцци:

«Цель воспитания вообще и учения в особенности есть образование для добродетели. Воспитание образует для добродетели: пробуждением, развитием и сбережением добрых качеств, данных природою, действуя на ум и сердце и заставляя их действовать».

Подведем некоторые итоги. Именно тогда в семьях русских дворян так часто встречаются воспитатели-швейцарцы: это явно указывает на популярность «педагогической методы» Песталоцци в России. В качестве подтверждения можно привести строфу из «Евгения Онегина». В первоначальном варианте учитель главного героя должен был получить такую характеристику:

Мосье швейцарец очень [умный]

Учил его всему шутя,

Что<б> не измучился дитя,

Не докучая бранью [шумной]…

Швейцарские наставники будут воспитывать русских отроков из состоятельных семей вплоть до Октябрьской революции. Но и потом, уже в советской системе образования, учитывались идеи, опыт и законы, которые вывел Песталоцци. Достаточно вспомнить таких педагогов, как К. Д. Ушинский и его последователи.

Иоганн Генрих Песталоцци и сегодня считается одним из самых выдающихся педагогов-гуманистов — человеком, по сути заложившим основы системы начального образования, которая до сих пор действует в большинстве стран мира. Можно с уверенностью утверждать, что Песталоцци — действительно «отец» народного образования, и благодаря ему швейцарский миф значительно обогатился. Швейцария стала известна повсюду как родина новой начальной школы и новых подходов к педагогике.

На здании школы в городе Бирр в кантоне Аргау, около которой похоронен Песталоцци, есть надпись, подводящая итоги всего того, что сделал этот «человек, христианин и гражданин». Он был «спасителем бедных», «создателем новой начальной школы» и «воспитателем человечества». Девизом его жизни было: «Все для других — ничего для себя». Действительно: почти за 60 лет работы, которой он отдавал все свои силы, Песталоцци не сколотил никакого состояния. Но он заработал нечто гораздо более весомое — уважение и признательность потомков. Как тут не вспомнить знаменитые строки из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»:

Что ты спрятал, то пропало;

Что ты отдал, то твое.