На границе с Францией, недалеко от Дивона (где я живу), есть швейцарская деревушка под названием Крассье. Никаких достопримечательностей в ней нет, и если я здесь оказывалась, то исключительно потому, что люблю кататься на велосипеде, а маршрут мой неизбежно пролегал через это место. Крассье — довольно симпатичная деревушка. В центре ее стоит старая церковь, а напротив церкви — тоже старое здание, украшенное деревянными ставнями в зеленую полоску. Рядом с ним, в доме со ставнями в красную полоску, находится мэрия. Проезжая через Крассье, я иногда останавливалась на этой площади и заходила в дом с зелеными ставнями. Именно на центральной площади, в самом красивом здании, расположился комиссионный магазин, что совсем не типично для Швейцарии.

Дом, в котором жила мать мадам де Сталь. Фотография автора

В Швейцарии такие «комиссионки» пользуются большой популярностью. На мой взгляд, это прямое следствие кризиса. Во всех странах «вымывается» средний класс, а вместе с ним — и магазины для его представителей. Когда я приехала в Женеву в середине 1980-х, в центре города было по крайней мере с десяток приличных магазинов, где можно было купить добротную одежду, и по улицам дефилировали дамы и господа среднего возраста. Все эти магазины закрылись, и их заменили торговые заведения, сверху донизу забитые дешевыми швейными изделиями китайского производства. Если же вы сегодня окажетесь на улице Маршé в субботний день, то вынуждены будете продираться сквозь толпу молодых людей, одетых так, словно все они, как цыплята на птицеферме, вылупились из одного инкубатора.

На улице Маршé восьмидесятых годов единообразие в одежде царствовало тоже: строгие пальто, черные туфли-«лодочки», лакированные дамские сумочки на металлических цепочках, темные мужские костюмы… Впрочем, на мой взгляд (устаревший, признаю́!), лицезреть это менее утомительно, чем одинаковые джинсы, майки, куртки и кеды/

Итак, улице Маршé — это «вотчина» молодежи с ее китайским ширпотребом, а на соседней улице Рон всё лишь к услугам обладателей сверхсолидных банковских счетов. Куда же податься «среднестатистической» швейцарке? Вот она и направляется в один из магазинов «deuxième mains haute gamme»^[1], которые, как грибы после дождя, выросли в Женеве и ее окрестностях. Только на старом Каруже я знаю как минимум пять таких магазинов. Там вы можете отыскать очень приличные вещи известных торговых марок, сданные теми, кто может позволить себе делать покупки на улице Рон.

При чем же здесь мадам де Сталь? Как выяснилось, она имеет прямое отношение к «комиссионке» на центральной площади в Крассье. Сколько раз, заходя туда, я бросала небрежный взгляд на маленькую мемориальную доску, прибитую к его стене прямо над входом. То, что я так долго не обращала на нее внимания, объясняется тем, что прибили ее высоковато, а рост у меня небольшой; да и шрифт мог бы быть покрупнее. Но однажды эта латунная дощечка вдруг так засверкала на солнце, что я все же решила разобраться, о чем она вещает.

Около входа в магазин стоит стул, на котором уставшие покупательницы могут передохнуть перед очередным «рывком». Я залезла на него и прочла: «Maison natale de Suzanne Curchod…»^[2] Это мне ни о чем не говорило. Я уже собиралась слезть, как глаз мой скользнул по второй строке: «…épouse de Jaques Necker, ministre des finances de Louis XVI…»^[3] Фамилия Неккéр, да еще в связке с Людовиком XVI, уже кое о чем говорила — и я судорожно вспоминала, о чем. Отгадка была в третьей строке: «…et mère de Mme. De Stael»^[4].

Мемориальная доска на доме в Крассье. Фотография автора

Ну конечно! Все, что я знала, всплыло в памяти. Писательница де Сталь на самом деле была швейцаркой. Ее настоящее имя — Анна-Луиза Жермена Неккер. Ее отец был выходцем из Женевы. В семнадцать лет она вышла замуж за посланника Швеции в Париже — барона де Сталь-Гольштейн. Его она выбрала сама, хотя ни до, ни после замужества особого восторга в отношении барона не испытывала. Но, как говорила мадам де Сталь, из всех мужчин, которых она не любила, этого хотя бы могла терпеть. И было за что: муж давал ей полную свободу — впрочем, как и она ему.

Еще я читала, что отец ее матери был пастором из кантона Во. Так вот где жили ее дед и мать: ведь Крассье тоже часть Во!

Я чуть не свалилась со стула. Ничего себе! Шесть лет подряд я регулярно проезжаю по этой площади на велосипеде; хуже того, боюсь даже подумать о том, сколько раз заходила в эту «комиссионку» — и не удосужилась прочесть мемориальную доску над входом. Ведь именно здесь жила мать писательницы, которую почитают как одну из самых выдающихся женщин эпохи Французской революции! Конечно, и до нее были те, чьи произведения дошли до нашего времени, но ни одна из них не приобрела такую известность уже при жизни. А мадам де Сталь была не просто известна: ее цитировали, ею восхищались, ее ненавидели и боялись — и не кто-нибудь, а сам Наполеон! Не случайно он повелел выслать ее из Парижа. Правда, зная, каким влиянием пользовалась баронесса де Сталь-Гольштейн в парижском обществе, он сначала пытался завоевать ее симпатию, поскольку у нее в салоне бывала вся интеллектуальная элита столицы.

Поначалу Жермена де Сталь тоже не без интереса следила за появлением «сверхновой» звезды на политическом небосклоне истерзанной революцией Франции. Но слишком многое разделяло их. Императора шокировали независимость и вольный, если не сказать большего, образ жизни писательницы: Наполеону импонировали совсем иные представительницы слабого пола. Когда де Сталь спросила его, какую женщину он считает наиболее выдающейся, тот ответил: «Ту, которая родила больше всего детей!» Такой ответ она восприняла как пощечину — даже как вызов: подумать только — свести роль женщины всего лишь к рождению детей! Наполеон ведь прекрасно знал о том, какое место автор книги «De l’influence des passions sur le bonheur des individus et des nations»^[5] отводила любви и страсти. После этого короткого разговора ничего, кроме взаимного раздражения, между ними не было, и отношения быстро переросли в открытую вражду. Переломным моментом стало Восемнадцатое брюмера (9 ноября 1799 года) — дата, которую сегодня принято считать концом Французской революции. Именно наступившая вслед за этим политическая реакция между провела непроходимую черту между Бонапартом и де Сталь, которая ратовала за конституционную монархию: этого Наполеон ей, конечно, простить не мог — и такое разногласие было куда серьезнее, чем несходство представлений о «гендерной этике».

В. Л. Боровиковский. Портрет Анны-Луизы-Жермены де Сталь (1812). Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея

Тут-то и проявился не просто писательский, а публицистский талант де Сталь. Она выпустила книгу «О литературе», в которой рассуждала о неизбежном ее упадке при отсутствии политических свобод. Вечера в ее салоне стали напоминать заседания оппозиционной партии «узурпатору», как все чаще называли Наполеона. Ответ не заставил себя ждать: Жермене де Сталь было предписано покинуть Париж, а вскоре последовал приказ о ее высылке за пределы Франции. Писательница отправилась в вояж по Германии и Италии, но болезнь отца, оказавшаяся смертельной, заставила ее в 1804 году вернуться в Швейцарию. Выяснив, что мать Жермены жила в Крассье, я поняла, почему фамильное поместье де Сталь находится именно в Коппé: Неккер купил зáмок всего в нескольких километрах от этой деревушки, поскольку его жену, скорее всего, тянуло в родные края. Кстати сказать, слово ‘деревушка’ я употребила не случайно: согласно переписи 1803 года, ее население составляло 165 человек^[6].

Мадам де Сталь останется в Коппé до 1812 года. Десять лет жизни, проведенные ею здесь, будут очень разнообразными: отчаяние будет перемежаться с всплесками надежды, периоды бурного творческого подъема будут сменяться спадами; также случатся поездки за пределы Швейцарии — но встречи с друзьями останутся неизменной частью жизни писательницы все эти годы. Несмотря на запрет Наполеона, в Коппé приедет Жюльет де Рекамье, ближайшая подруга де Сталь, — и за этот визит она тоже поплатится ссылкой. Кстати, когда де Рекамье гостила в Коппé, к ней приезжал на любовное свидание Август Прусский^[7].

Замок в Коппé. Фотография автора

Стены замка в Коппé повидали немало бурных страстей и любовных драм, и не только чужих. Мадам де Сталь приехала в фамильную усадьбу не одна, а со своим возлюбленным, Бенжаменом Констаном. Познакомились они в Париже в 1794 году. Жермена была всего на год старше Бенжамена, но к моменту их встречи она стала уже известной писательницей, пережившей не одну любовную связь. Их роман был необыкновенно страстным. Она не только стала возлюбленной Бенжамена, но и заменила ему умершую мать, которую тот боготворил. Их роман продолжался пятнадцать лет. В Коппé отношения развивались по сценарию бурной драмы. Возлюбленные ссорились и мирились по нескольку раз в день. Даже разлюбив мадам де Сталь, Констан полностью от нее зависел: у него не было ни денег, ни семьи, ни работы. Бенжамен не раз предлагал Жермене выйти за него замуж, но она отказывалась, считая, что такой брак лишь скомпрометирует ее.

Дневники, которые Констан вел в Коппé, пестрят словами ‘ужас’, ‘пытка’, ‘мука’. Он писал, что уже давно не любит ее, но их связывает интеллектуальная и духовная близость. Все эти переживания нашли отражение на страницах книги «Адольф», написанной им позднее. Его герой освободится от пут мучительной страсти лишь после смерти своей любовницы. В реальной жизни Бенжамен обрел освобождение гораздо раньше, найдя в себе силы покинуть Жермену, после чего сделал неплохую карьеру писателя и политика. Мадам де Сталь страдала недолго и нашла утешение в новой любви. Когда писательнице исполнилось сорок четыре года — то есть, по меркам того времени, будучи уже очень немолодой женщиной, — она пережила страстное увлечение французским офицером Альбером де Рокá, который был на двадцать лет младше нее; при этом они даже тайно обвенчались.

Но кем же была Сюзанна Кюршо, мать Жермены де Сталь? Закономерно ли, что дочь именно этой женщины стала знаменитой писательницей, — или это просто игра судьбы?.. Вернувшись домой и занявшись поиском ответов на эти вопросы, я выяснила, что Сюзанна Кюршо тоже была личностью незаурядной.

Церковь в Крассье, пастором которой был отец Сюзанны Кюршо. Фотография автора

Родилась она в 1737 году, и молодость ее прошла в Крассье, где отец был пастором. Деревушка была совсем крохотной: даже в 1785 году здесь числилось всего «…27 отцов семейств»^[8]. Жизнь мадмуазель Кюршо резко изменилась в 1764 году, когда она вышла замуж за швейцарского финансиста Жака Неккера и супруги переехали в Париж. Вскоре Неккер стал министром финансов при дворе Людовика XVI — невзирая ни на протестантизм, ни на иностранное происхождение. Современники отмечали, что своим успехом он был не в последнюю очередь обязан своей жене. В салоне мадам Неккер собирались самые просвещенные и влиятельные люди Парижа, в том числе Лагарп, Бюффон и Дидро.

При этом Сюзанна Неккер не забывала заниматься благотворительностью. Она основала госпиталь, в котором у каждого пациента была своя кровать. Сегодня нам это кажется нормальным, но в то время это было новшеством. Не чужда была Сюзанна и писательству, причем ее произведения читали и цитировали. До нас дошли записки о приютах, а также эссе под названием «Рассуждения о разводе». Вот, например, один из ее афоризмов: «Люди знатные расходуют свои деньги на потерю времени». Если вместо ‘знатные’ написать ‘богатые’, то прозвучит эта мысль вполне актуально. А вот еще один: «Высшие должности походят на крутые скалы: взбираются на них только орлы да пресмыкающиеся». Здесь и заменять ничего не надо. Простенько, скажете вы. Но попробуйте сочинить хотя бы один афоризм, который будут помнить почти триста лет спустя. А на сайте афоризмов я нашла целых семь ее высказываний.

После первой отставки Жака Неккера в 1781 году^[9] супруги вернулись в Швейцарию, и Неккер приобрел замок в Коппé. Умерла Сюзанна Кюршо в 1794 году, чуть-чуть не дожив до 55 лет. С портрета, висящего в одной из комнат замка, смотрит женщина, одетая по моде XVIII века, но с удивительно современным лицом. Она не только красива и очаровательна, но и, безусловно, умна: такой вывод я сделала бы, даже ничего не зная о ней.

Мне удалось встретиться с синдиком^[10] Миллé — мэром Крассье. Он известен в качестве местного краеведа — и действительно, от него я узнала немало интересного.

Старое здание мэрии в Крассье. Фотография автора

Откуда взялось название деревни? Означает ли что-нибудь это слово? Оказалось, что не только Крассье, но и названия многих других городков и деревень вокруг Ньона большинство исследователей связывают с бывшими здесь римскими колониями. Известно, что Ньон был крупнейшим после Аванша римским поселением в этих местах^[11]. Цезарь одаривал своих военачальников здешними землями, и они получали свои названия по имени владельца-римлянина. Считается, что Крассье восходит к некоему воину по имени Кратиус.

Месье Миллé перечислил названия еще нескольких соседних деревушек, которые могли происходить от римских имен.

— А каково происхождение названия Транш-Пьё^[12]? — задала я вопрос, мучивший меня всякий раз, когда я проезжала мимо этой деревушки по соседству с Крассье.

— Рассказывают, что когда-то аббатство Бомон, находящееся неподалеку, возглавлял весьма жестокий настоятель. Началось бегство монахов. Вот он и повелел отрубать ноги тем, кто осмеливался бежать из монастыря. Конечно, это легенда, — рассмеялся Миллé: — я думаю, все не так трагично. Эволюция языка — дело удивительное. Я уверен, в русском вы тоже сталкиваетесь с необъяснимыми, на первый взгляд, метафорами. Вот и у нас так же. Вы наверняка слышали выражение «parler français comme une vache espagnole»^[13]. И при чем здесь корова? Странно, не правда ли? На самом деле, изначально говорилось так: «parler français comme un Basque espagnol»^[14]. Видимо, произношение выходцев из этой испанской провинции было не слишком благозвучным для французского уха. Но большинство французов и швейцарцев, которые жили вдалеке от Пиренеев, не знали, кто такие баски, — вот они и превратились в корову: ее-то уж знают все!

Когда речь зашла о Сюзанне Кюршо, я поинтересовалась у месье Миллé, каким образом, живя в малюсенькой деревушке, она умудрилась получить весьма неплохое образование: этот несомненный факт отмечают все, кто ее встречал. И еще: каким образом дочь бедного пастора оказалась в Париже, где познакомилась со своим будущим супругом бароном Неккером?

Выяснилось, что в Крассье была усадьба богатого семейства де Порт (de Portes). Жан-Луи де Порт сделал весьма успешную военную карьеру во Франции. Но в 1685 году был отменен Нантский эдикт, из-за чего возобновились преследования гугенотов, и он бежал в Швейцарию. Сыновья его пошли не по военной, а по финансовой линии, пополнив ряды женевских банкиров. Семья де Порт сделала очень много для Крассье и его жителей, включая семью Кюршо. И это естественно: ведь отец Сюзанны был протестантским пастором.

Уже в детские годы Сюзанна выделялась среди своих сверстниц веселым, задорным, даже своенравным характером. У нее был осел, на котором она гарцевала по Крассье, а иногда уезжала в соседнюю деревню или в аббатство Бомон, не предупредив отца, и когда она не являлась к ужину, пастору приходилось отправляться на ее поиски.

Жозе́ф-Сиффре́д Дюплесси́ (Joseph-Siffred Duplessis). Портрет Сюзанны Кюршо (мадам Жак Неккер) в платье из белого атласа (XVIII век). Холст, масло. Замок Коппе, Швейцария

В девичестве Сюзанна Кюршо привлекала внимание уже не только своим неординарным поведением, но и красотой. Именно в Крассье она встретила английского историка Эдварда Гиббона, который посетил деревушку в 1757 году. Гиббон был так очарован дочерью пастора, что сделал ей предложение. Есть разные версии, почему этот брак не состоялся. Одни утверждают, что ему воспротивилась родня Гиббона; другие, наоборот, пишут, что семья небогатого пастора почему-то отказалась от чести породниться с богатым аристократом.

Месье Миллé рассказал забавный анекдот, который, возможно, дает ответ и на этот вопрос. Оказывается, Гиббон в то время был уже человеком весьма преклонных лет. Не желая отступать от традиции, предложение Сюзанне он сделал, опустившись перед ней на одно колено, однако встать потом сумел лишь с помощью двух подоспевших слуг, так что замуж за него Сюзанна торопиться не стала.

Внимание к мадмуазель Кюршо привлекала не только красота, но и ум. С ней любила беседовать настоятельница монастыря Бомон; кроме того, Сюзанна была частой гостьей у самогó Вольтера. Образование у девушки было, по тем временам, весьма приличное. Она хорошо знала латынь, неплохо — греческий и английский (на нем она и объяснялась с Гиббоном), а также имела представление о геометрии и физике, музицировала на клавесине и делала у себя в альбоме зарисовки окрестностей.

В 1760 году у Сюзанны умер отец, и ей пришлось зарабатывать на жизнь, выполняя разные работы в Женеве и в Лозанне. Вот тогда-то и пришло на помощь семейство де Порт, предоставив девушке средства для переезда в Париж, где она надеялась найти приличное место. Там она встретила своего будущего супруга Жака Неккера.

Со смертью мадам Неккер связана довольно странная история, которую многие считают легендой. Сюзанна и Жак очень любили друг друга. Когда Сюзанна заболела и поняла, что скоро умрет, она решила сделать все, чтобы потом воссоединиться с мужем. В то время появились псевдоученые, предлагавшие законсервировать тело особым способом, с тем чтобы в те времена, когда наука продвинется вперед, человека можно было оживить. Именно к таким «специалистам» и обратилась мадам Неккер. Когда она умерла, в усыпальнице в Коппé вырыли специальный бассейн, выложили его черным мрамором, заполнили особым раствором и погрузили туда тело Сюзанны. Спустя два года умер Жак, и его тело положили в тот же бассейн: таким образом он пожелал воссоединиться с женой. Говорят, что, живя в Коппé, мадам де Сталь регулярно посещала это последнее, весьма необычное, пристанище своих родителей.

Я читала об этом в нескольких источниках, но относилась к подобной экзотической истории весьма скептически. Однако знакомство с месье Миллé заставило меня изменить мнение, так как он сослался на некие подтверждающие ее документы.

Единственное, над чем посмеялся месье Миллé, был рассказ о том, как в 1791 году солдаты наполеоновской армии, оказавшись в этих местах, якобы, выпили раствор из бассейна, поскольку в нем был спирт. По его словам, этот вымысел до сих пор можно услышать на экскурсии по замку Коппé. Вскоре, отправившись на экскурсию в замок, я действительно услышала эту историю о забавах французских вояк. Однако, неожиданно для меня, она получила продолжение. Как-то я познакомилась с одной дамой (швейцарским историком), чья дипломная работа была посвящена странным смертям и захоронениям. (Выполняя пожелание автора, я не упоминаю ее имени.) От этой дамы я узнала, что в 2003 году она встречалась с графом д’Осcонвиль, тогдашним владельцем замка Коппé, так как ей хотелось узнать, когда же тела Сюзанны и Жака Неккер были преданы земле. Каково же было удивление моей знакомой, когда граф заявил, что тела так и покоятся в бассейне в закрытом помещении, доступ в которое закрыт для всех! Далее распространяться на эту тему он отказался.

К сожалению, уточнить, правда это или фантазия графа д’Осcонвиля, не представляется возможным: в апреле 2014 года он скончался. Мне, однако, думается, что граф ввел мою знакомую в заблуждение. Миф о бассейне, в котором до сих пор пребывают несчастные покойники, придает некую изюминку истории замка Коппé. Я нашла точное описание места захоронения Сюзанны и Жака Неккер. Этот текст есть на специальном сайте, посвященном захоронениям выдающихся личностей. Там сообщается, что, согласно воле Жермены де Сталь, она была похоронена в Коппé. В парке замка вскрыли мавзолей, где покоились тела ее родителей, и установили гроб у подножья их захоронений, после чего дверь в мавзолей вновь замуровали. Есть даже описание этого мавзолея: небольшое здание из серого камня, единственным украшением которого служит барельеф, расположенный над дверью. На нем изображены Сюзанна и Жак Неккер, поднимающиеся к небесам, а также их дочь Жермена, стоящая на коленях в молитвенной позе^[15].

Есть еще одно интересное место, связанное с этой семьей: церковь в самóм городе Коппé. Там часто бывали и Сюзанна Кюршо, и Жак Неккер, и их дочь Жермена.

Церковь в Коппé. Фотографии автора

В церкви, справа от алтаря, есть капелла, принадлежавшая владельцам замка Коппé. Там Сюзанна Неккер-Кюршо поставила памятник родителям — там же стоит и кресло, подаренное церкви ее знаменитой дочерью.

Капелла семьи Неккер. Фотографии автора

После всего, что я узнала о матери Жермены де Сталь, многое для меня стало понятнее в отношении нее самой: и почему она стала писательницей, и откуда у нее было столько свободомыслия. Объяснение получила даже ее бурная личная жизнь: ясно, что дочь той, кто написала трактат «Рассуждения о разводе», имела вполне созвучные нашему времени взгляды на то, чтó дозволено и чего не дозволено женщине. Вот только материнской красоты Жермена не унаследовала, о чем свидетельствует известный портрет кисти Боровиковского, но и не только он. Вот знаменитая фраза из письма К. Н. Батюшкова после встречи с писательницей в салоне графини Строгановой: «Дурна, как черт, и умна, как ангел»^[16].

Окончательно устав от устроенной Наполеоном слежки, которая все время только усиливалась, мадам де Сталь уехала из Коппé в Петербург, где была благосклонно принята при дворе. Впрочем, вскоре писательница и узурпатор «поменялись ролями»: она в 1814 году вернулась в Париж, а он отправился в свою последнюю ссылку на остров Святой Елены.

Умерла писательница через три года в Париже, но похоронена на территории своей фамильной усадьбы. Годы изгнания, проведенные ею в Коппé, не вызвали отвращения к родным местам — иначе она не купила бы в 1809 году для своего сына Огюста еще один замок по соседству, в Боже-Боссе. Сейчас там находится Экуменический институт при Всемирном Совете церквей. В Женеве есть немало мест, откуда открывается замечательный вид на озеро и горы за ним. В моей персональной «табели о рангах» замок Боже-Боссе лидирует. Советую поехать туда в мае, когда цветет глициния: такой роскоши сиреневого убранства нет, по-моему, ни на одном из зданий — ни в Женеве, ни в ее окрестностях.

Жила ли мадам де Сталь в этом прекрасном поместье, мне выяснить не удалось — но говорят, что именно она высадила удивительную грушевую аллею, существовавшую до недавнего времени. Ветки деревьев переплетались таким образом, что естественным образом возникала природная галерея. Особенно замечательно было гулять по ней весной, когда груши зацветали, но на своем велосипеде я туда наведывалась и осенью, чтобы отведать созревшие груши, возможно посаженные когда-то самóй Жерменой де Сталь. К моему большому сожалению, не так давно эти грушевые деревья выкорчевали и вместо них посадили обычный розовый кустарник.

1. Комиссионный магазин, где продаются брендовые вещи. [Здесь и далее перевод мой. — Н. Б.] ↑
2. «Родной дом Сюзанны Кюршо…» ↑
3. «…жены Жака Неккера, министра финансов Людовика XVI…» ↑
4. «…матери мадам де Сталь». ↑
5. «О влиянии страстей на счастье людей и народов». ↑
6. Gilbert Rochat. Crassier au fil des siècles [Жильбер Рошá. Крассье на протяжении веков]. — Les éditions du Couchant S.A.: 1979. P. 112. ↑
7. Август Прусский (1779–1843) — племянник Фридриха Великого, основавшего прусскую монархию в 1740 году. ↑
8. Там же: см. сноску 6. ↑
9. История пребывания Неккера на посту министра финансов заслуживает отдельного очерка. Его политика в области финансов постоянно наталкивалась на сопротивление двора и аристократов, поэтому его трижды отстраняли от должности. В 1790 году после очередного серьезного конфликта Неккер сам подал в отставку и покинул Францию. С этого момента супруги уже постоянно жили в Коппé. ↑
10. Синди́к (syndic) — глава муниципалитета (мэр) во франкоязычных кантонах Швейцарии. ↑
11. Ньон (Nyon) — пригород Женевы на северном берегу Женевского озера. Аванш (Avenches) — посёлок между Лозанной и Берном. ↑
12. Если переводить буквально, то ‘транш-пьё’ (tranche-pieds) по-французски означает «отрубленные ноги». Неплохое название для деревни!.. ↑
13. Французская идиома. Дословный перевод: «говорить по-французски, как испанская корова». Общий смысл: «плохо говорить по-французски». ↑
14. «Говорить по-французски, как испанский баск». Судя по этой идиоме, французы, видимо, различали акцент гасконцев (басков, живущих во Франции), и акцент испанских басков. ↑
15. Marie-Christine Pénin. Tombes et sépultures dans les cimetières et autres lieux [Мари-Христин Пенéн. Могилы и захоронения на кладбищах и в других местах]. — См.: https://www.tombes-sepultures.com/crbst_1446.html ↑
16. Письмо К. Н. Батюшкова к сестре, А. Н. Батюшковой, от 9/21 августа 1812 года // К. Н. Батюшков. Сочинения под ред. Л. Н. Майкова. Т. 3. — СПб.: 1885. С. 198. / Цит. по: С. Дурылин. Г-жа де Сталь и ее русские отношения. С. 325, сноска 85. — См.: http://old.old.imli.ru/litnasledstvo/Tom%2033-34/6_vol%2033-34_%D0%94%D1%83%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B8%D0%BD.pdf ↑