Немного, наверное, найдется уголков не только в Швейцарии, но и в какой-либо другой стране мира где, выйдя на прогулку, вы увидите примерно вот такие сценки. Павлин остановился посреди дороги и распушил свой многоцветный веер, игнорируя затормозившую машину. Ему явно наплевать на то, что пассажир, сидящий в этом шикарном черном лимузине, — посол крупной европейской державы, и он опаздывает на совещание межправительственной комиссии. Павлин долго и основательно демонстрирует свое многоцветное сокровище туристам, окружившим его и щелкающим фотоаппаратами.

Павлин соизволил удалиться

Стадо овец пасется на газоне прямо под окнами высокоэтажного здания, в котором проходит заседание Совета по правам человека, и корреспонденты, берущие интервью у какого-то видного политического деятеля, чертыхаясь, вынуждены стирать запись из-за овечьего блеяния, вторгшегося в самый ответственный момент беседы. Лиса с лисятами перебегает поляну и с опаской косится вверх, где над поляной в ярко-голубом небе кружит большущий ястреб. Не над простой поляной, а той, которая находится прямо перед виллой Ла Фнетр, резиденцией Генерального директора отделения ООН в Женеве. Говорят, что лиса полюбила это место и уже который год приходит сюда едва потеплеет, поскольку повар Генерального директора подкармливает ее остатками еды после дипломатических приемов. Многие, наверное, уже догадались, что речь идет о парке Ариана, окружающем Дворец Наций в Женеве.

В 1924, Женева передала большую территорию на правом берегу озера Леман международному сообществу для строительства здесь зданий Лиги Наций. В 1926 году был объявлен международный конкурс. Около четырехсот архитекторов представили свои проекты, в том числе и Ле Корбузье. Как это ни покажется странным сегодня, его проект не прошел. Но не потому, что был плохим. Проект даже не рассматривался, поскольку архитектор выполнил его не китайской тушью, как было оговорено в правилах.

А вот эту дамочку павлин пытался соблазнить, распушив хвост

Ни один проект не завоевал первого места. Идеи пяти архитекторов были признаны лучшими. Вот их имена: Карло Брогги (Италия), Анри-Поль Нено и Камий Лефевр (Франция), Юлиан Флегенхаймер (Швейцария), Йожеф Ваго (Венгрия). Этим пяти и было предложено создать совместный архитектурный комплекс Лиги Наций. На строительство здания ушли огромные для того времени средства и процесс растянулся на десять лет, но

Я много лет проработала в ООН. Работа была очень напряженной и трудоемкой, да к тому же малоинтересной. Но зато в обед, наскоро перекусив, я обязательно гуляла по парку. А летом, когда становилось тепло, прихватив принесенный из дома пикник, обедала, пристроившись на скамейке в укромном уголке парка позади виллы Ла Пелуз.в итоге получился довольно строгий и гармоничный ансамбль. Его левое и правое крылья – трехэтажные и лишь центральная часть – восьмиэтажная, со ступенями, спускающимися с двух сторон вниз, в парк. Благодаря своим небольшим размерам и неброскому цвету – оно облицовано светлыми плитами здание хорошо вписалось в пейзаж. С другой стороны озера его едва видно – разросшийся парк почти скрыл основное здание.

Вилла Пелуз («LaPeluse»)

Это самая маленькая из вилл, находящихся на территории парка Ариана, была построена еще семейством Дюваль в 18-ом веке.

Кстати, это не единственное из сохранившихся зданий, построенных здесь представителями этого семейства. Эти французские протестанты перебрались в Женеву, как это часто бывало, из-за религиозных преследований. В 1754 году Луи-Давид Дюваль, ювелир, поехал искать счастья в Петербург, и вскоре был назначен придворным ювелиром  Екатерины II. Он любил искусства и в его доме часто бывали русские художники, в частности, Кипренский. Сын Луи-Давид Дюваля, родившийся в Москве, вернулся обратно в Женеву в 1803 году. Он купил у Пикте де Рошмона «замок» Картиньи. Этот замок был на самом деле не очень большим домом, в котором увеличившемуся семейству Дюваль быстро стало тесно. Вот они и построили несколько вилл вокруг места, где сейчас располагается Дворец наций. Среди них вилла Пелуз, о которой я упоминала выше, Ле Шен – ставшая в наши дни резиденцией генерального директора отделения ООН в Женеве, и вилла Бланш, которая оказалась на территории русской миссии при ООН.

Рядом с виллой Пелуз разбит миниатюрный парк во французском духе. К нему ведет небольшая лестница, украшенная с двух сторон вазонами. Если посмотреть на парк, стоя наверху этой лестницы, то, как и положено, внизу вы увидите четкую графическую картину, созданную из выложенных гравием дорожек, небольших прямоугольных бассейнов и аккуратно подстриженных низких кустов самшита. Отличие от большинства традиционных парков такого рода состоит в том, что этот осеняется ветвями огромного, наверняка, столетнего ливанского кедра.

Французский уголок в парке Ариана (фотография автора)

Если моя любимая скамейка бывала занята, я отправлялась на пикник в какой-нибудь другой укромный уголок все того же парка. А таких уголков там сколько угодно. И в некоторые из них редко заглядывают туристы. А зря. Например, в той части, что примыкает к площади Наций, вас поджидает сюрприз: очаровательное швейцарское шале, окруженное типично русскими елями, водящими вокруг него хоровод.

Шале Монбовон

Шале построили в 1668 году в небольшом городке Монбовон (Montbovon), находящимся недалеко от Грюйера. Оттуда этот красочный, весь резной с разноцветными узорами деревянный деревенский дом в конце позапрошлого столетия привезли в Женеву на выставку, где решили продемонстрировать типичную швейцарскую деревню. Потом большинство домов продали… на дрова. Этому шале повезло. Его выкупил Гюстав Ревийо и поставили в своем парке, но вдалеке от основных зданий. Применения шале не нашли ни тогда, ни позже, и оно так и стоит пустое, почерневшее от времени, но все еще не утратившее своей прелести.

Домик весь расписан белыми, зелеными и оранжевыми красками. На черном фоне это смотрится очень живописно. Чего там только нет: масса кружочков, цветочков, сердечек.

Парк Дворца Наций – настоящее сокровище в центре Женевы. Когда-то он был гораздо больше и спускался прямо к Женевскому озеру. Потом, нижняя его часть, та, что лежит за железной дорогой, отошла к ботаническому саду.

Ливанский кедр, которому скоро стукнет 200 лет

Но и сейчас его территория очень большая – 46 гектаров.

Декабрь 2010 года выдался необычно холодным и снежным. Под тяжестью снежной массы рухнул один из ливанских кедров, высившихся напротив центрального здания Дворца Наций. У рядом стоящего ливанского кедра обломилось несколько больших ветвей. Этот ливанский кедр, также как и погибший, был посажен еще отцом Гюстава Ревийо – Филиппом Ревийо.Конечно, дело не только в количестве гектаров, но и, как всегда, в качестве. На территории парка имеются уникальные деревья. Около многих вы увидите таблички, на них обозначено не только название дерева, но и его родина. Многим известно, что территория, где сегодня находится парк, и здание Дворца Наций были завещаны городу Женеве Гюставом Ревийо. Некоторые слышали и о том, что по его завещанию в парке должны всегда жить павлины, которых завел еще он сам. Но мало кто знает, что Ревийо также записал в своем завещании следующее требование: взамен погибших деревьев должны сажать деревья той же породы.

Украшением парка кедр стал в 1832 году, а до этого рос в теплице в течение почти десяти лет, с 1823 года. Так что скоро надо будет отмечать двухсотлетний юбилей этого кедра. А на месте погибшего ливанского кедра  уже красуется молоденькое деревцо той же породы.

Молоденький кедр, посаженный вместо погибшего (фотография автора)

Всего в парке  более 800 различных видов растений. Парком Ариана занимаются с любовью и со знанием дела. Здесь едва ли не впервые в Женеве отказались от пестицидов, отдали значительную территорию под дикорастущие травы. Сегодня в парке Ариана в зависимости от сезона можно встретить не только традиционные цветы, которые мы привыкли видеть в садах парках, но и клевер, и колокольчики, иван-да марья и множество других полевых и лесных цветов. Иногда такое ощущение, что вы в подмосковном лесу. Чтобы избавиться от травы, на таких участках парка вместо газонокосилок используют… овец. Подъедят овцы траву на одной лужайке, их перегоняют на другую. И так до поздней осени. Однажды я даже оказалась в очень необычной для себя роли – спасителя овец. Произошло это все в том же необычно суровом 2010 году. Резко похолодало уже в конце ноября. И не только морозы обрушились на Женеву, но и снег. Я пришла утром на работу в туфельках, а когда через несколько часов выглянула в окно, то ахнула: все вокруг было белым-бело. И снег продолжал не просто идти, но валить.

Внизу, под моими окнами, напротив нового многоэтажного здания, находится поляна. Та самая, которая так полюбилась лисице. Накануне на этот участок перегнали часть овец. Сижу, работаю, а сама все посматриваю вниз на овец, которые сбились в кучу под деревом. Постепенно их все больше заметало снегом. Вскоре из-под снега торчали лишь спины и головы. Наконец, приехал фермер, загрузил овец и уехал. А через некоторое время вижу, на поле, под деревом, овца и два малюсеньких ягненочка – беленький и черненький. Они, наверное, в другом конце поля были, вот фермер их и не заметил.

Я позвонила в службу охраны, а они говорят – нас это не касается. Звоню в службу, обслуживающую здания. Там тоже заявляют, что это не в их компетенции. А снег все сильнее. Бедная овца под деревом спряталась, но что толку… Ягнята, те к ней жмутся. Вскоре ягнята совсем исчезли под снегом. Работать я не могла. Вышла на улицу, но что я могла сделать? Даже если бы прошла по полю в туфельках, овцу с ягнятами мне было не вытащить. Тогда я позвонила начальнику службы охраны Дворца Наций.  Он сразу понял ситуацию, обещал немедленно отыскать телефон фермера. И сдержал слово. Сначала приехал тот же молодой мужчина, что и утром. Начал овцу к машине гнать, а она не идет. Снег ей по горло. Походил он вокруг овцы с ягнятами, походил и уехал. Я совсем отчаялась: все, погибла овца с ягнятами. Но тут к полю подъехала другая машина, и из нее вышел немолодой такой мужичок с собакой. Он подошел к овце, взял одного ягненка и повесил его себе на шею, а второго – хвать и подмышку. И пошел. Тут овца тоже двинулась. А собака за ней пристроилась и так ее иногда легонько носом тыкала, когда та останавливалась. Подталкивала: мол, иди вперед. Погрузил фермер овцу и ягнят на грузовичок, собака сама запрыгнула в кабину, и они уехали.

Даже деревья в парке выглядят как скульптуры

Вполне в духе принципов, провозглашенных ООН, овцы, павлины, лисы и ястребы мирно сосуществуют на территории парка Ариана. Но не только на международной арене случаются конфликты. В парке такое тоже бывает. Последние годы служители, отвечающие за сохранность популяции павлинов, забили тревогу. Погибло несколько особей. Они стали жертвами лис.

В Женеве и ее окрестностях их развелось слишком много. Они настолько перестали бояться людей, что забираются в сады и огороды  вилл, стоящих в самом центре города. Лакомятся яйцами кур, не брезгуют и пищевыми отходами. Жители вилл в определенные дни выносят черные пластмассовые мешки с мусором и оставляют их у ворот. Рано утром специальная машина, проезжая по улице, заберет их. Раньше вороны атаковали мешки, разрывали их и выбирали съедобное. Теперь у них появились конкуренты. Лисы.

Осенью 2013 года произошла курьезная история, о которой написала женевская газета[1]. Лиса, промышлявшая в городе, случайно упала в Рону в том месте, где она впадает в Женевское озеро. В самом центре города, в районе Водозаборное сооружение, дословное название которого по-французски звучит так: Bâtiment des Forces Motrices. Течение там бурное, к тому же, набережная высокая. Лису заметили прохожие, вытащить выбивавшуюся из сил лису не смогли.  Призвали службу пожарников. Несмотря на героические усилия доблестных женевских спасателей вытащить лису не удалось, она утонула.

Гюстав Ревийо

В связи с этой историей я узнала, что в Женеве прописалось от пятисот до тысячи лис. Точную цифру установить, естественно, трудно. Во-всяком случае, по утверждению кантонального бюро фауны, в городе на квадратный километр площади лис больше, чем за городом. Это явление довольно новое. Лисы появились в Женеве несколько десятков лет назад. Причина? В наши дни в городе им легче найти съестное. К тому же некоторые жители, как и повар с виллы Генерального директора ООН, подкармливают животных.

О двух условиях его завещания я уже упоминала. Было и еще одно: Ревийо хотел покоиться после смерти в парке. Его воля исполнена, он похоронен в парке. Правда, если не знать, где находится место захоронения, то найти его трудно, оно со всех сторон окружено плотным забором из подстриженного самшита. Подойти к нему можно со стороны маленькой стоянки, находящейся прямо напротив подъезда B 20, входа в библиотеку ООН. Внутри кустарника небольшая площадка, посредине которой на возвышении стоит простой белый саркофаг. Единственное его украшение — резные ножки в виде львиных лап и надписи по латыни с четырех сторон. На торце саркофага, обращенном к зданию, написано: «HIC Jacet» — «Здесь покоится». Если вы решаете обойти саркофаг по кругу, чтобы узнать, кто же похоронен здесь, то прочитаете: «Ultimum otium» — «Последний покой». Далее вам становится ясно, когда жил тот, кто нашел здесь покой: 1817-1890. И, наконец, завершив обход, вы узнаете, что покоиться здесь для него «Summa Felicitas» — «Истинное счастье». Имя, если вы не слышали раньше историю этого парка, останется неизвестным.     Как я уже писала, красивый большой парк на левом берегу озера достался городу по наследству от прежнего владельца этих земель – Гюстава Ревийо.

Не ищите имени того, кто здесь покоится. Его на саркофаге нет (фотография автора)

Сегодня люди одержимы стремлением запечатлеть свое имя для потомства на любом кусочке металла, дерева, стекла, бетона, который имеет шанс их пережить. На мраморных колоннах Акрополя, на покрытых вековым пеплом развалинах Помпеи, на гигантских секвойях в национальных парках Америки – везде вы видите одно и то же. На разных языках нацарапаны, нарисованы, выдолблены надписи: «здесь был, была, были…». А эти скамейки в парках Нью-Йорка, на которых прикреплены таблички с именем человека, на чьи деньги ее купили и поставили здесь! Недавно такие же скамейки с табличками я увидела в Швейцарии, на горном курорте в Гштааде.

Совсем другое время. Покой никому не нужен. Никто не понимает, что такое счастье, но точно знает, что хочет его сейчас, а не после смерти. Время тщеславия и суеты.