Все хорошо знают имя великого русского композитора Игоря Стравинского — но, думаю, мало кому знакомо имя его сына Федора. Отчество я добавила в заглавие очерка не случайно: ведь Федором также звали и отца Стравинского — знаменитого солиста Мариинского театра[1]. У внука и у деда даже инициалы оказались одинаковыми. Но если Федор Игнатьевич известен хотя бы в кругах любителей музыки и знатоков истории русского оперного театра, то сына композитора, Федора Игоревича, помнят теперь совсем немногие. А ведь это тот самый случай, весьма редкий в истории, когда у гениального отца и сын не обделен талантом, — правда, талантом не музыканта, а художника.

Впервые я увидела картину Федора Стравинского в начале 1990-х на аукционе в Женеве. Мне понравился натюрморт, и я подошла поближе, чтобы рассмотреть подпись: Theodore Strawinsky. Фамилия Стравинский мне, безусловно, была знакома — но Теодор, да еще латинскими буквами… Цена была очень небольшая, но покупать неизвестно кого не хотелось — и я ушла, решив узнать, кто же этот загадочный Теодор Стравинский. Поисковых систем типа Google тогда еще не было, так что за информацией надо было идти в библиотеку. И там я подтвердила свою догадку: Федор Стравинский, сын Игоря Стравинского, — художник, бóльшую часть своей жизни живший и творивший в Женеве. Тогда я очень пожалела, что не купила картину, но успокаивала себя тем, что если так недорого — значит, наверняка подделка. Оказалось, в те годы о художнике Федоре Стравинском мало кто знал даже в Швейцарии. Теперь о нем знает гораздо больше любителей живописи, и цены на его картины, соответственно, совсем другие — так что остается только сожалеть об упущенных возможностях. А сколько их было в жизни!

Федор Стравинский появился на свет 24 марта 1907 года. Интересный факт: Он был первым ребенком Игоря Федоровича и Екатерины Гавриловны Стравинских. Имя Федор он получил в честь деда, и в семье его всегда звали по-русски: Федей, потом Федором. Но поскольку бóльшая часть его жизни прошла во Франции и Швейцарии, где для всех он был Теодором, то именно под этим именем он и вошел в историю живописи.

Родился Федор в Петербурге, но с детства привык к кочевой жизни. Екатерина Гавриловна страдала туберкулезом, поэтому лето вся семья проводила в фамильном поместье Устилуг (ныне в Волынской области на Украине), а зиму — за границей, чаще всего в Швейцарии. Жили Стравинские в отелях и пансионах. Особенно часто семья останавливалась в пансионе «Тийоль» и в отеле «Шатлар» в деревне Кларан близ Монтрё. Кстати, именно в Кларане композитор завершил работу над одним из своих самых замечательных произведений — балетом «Весна священная»; в деревне даже есть улица «Весны священной» (rue du «Sacre du printemps»).

Последний раз лето в Устилуге семья провела в 1913 году и на зиму, как всегда, отправилась в Швейцарию. Там в начале 1914 года родилась младшая дочь Стравинских Милена. После родов Екатерина Гавриловна чувствовала себя плохо, поэтому решено было не возвращаться домой, а провести лето в горах Швейцарии. В середине лета 1914 года началась Первая мировая война, и семья оказалась отрезанной от России. Потом грянула революция, и Стравинские остались в Швейцарии. Больше ни Федор Стравинский, ни его родители Устилуга никогда не увидят. В их родовом поместье после революции находился кирпичный завод.

Начинаются годы эмиграции. Еще больше переездов, смен мест жительства. Первое время Стравинских приютил у себя в Кларане друг семьи, известный швейцарский дирижер Эрнест Ансерме. Потом они надолго задержались в Мóрже (западный пригород Лозанны), жили там на вилле «Сапен», и в доме «Борнан», в самом центре города; этот дом сохранился, и на нем есть мемориальная доска. Но Федору Игоревичу больше всего почему-то запомнилась вилла «Роживю», где семья поселилась весной 1915 года. Стены виллы украшали красочные эскизы Михаила Ларионова к театральному представлению Игоря Стравинского «Байка про лису, петуха, кота да барана» и яркие акварели Екатерины Гавриловны. Многие предметы мебели именно этого дома сопровождали семью в ее многочисленных переездах. В своих воспоминаниях, написанных более полувека спустя, Федор Игоревич с умилением описывает старинный швейцарский расписной шкаф, который он сохранил, и теперь тот украшает его скромное жилье в Женеве. В этом шкафу с виллы «Роживю» Игорь Федорович когда-то хранил свои произведения и неаполитанские гуаши, которые так любил рассматривать маленький Федя. Он также сохранил небольшой столик швейцарской работы XVIII века, за которым его отец сочинял «Весну священную» и многие другие произведения.

Из друзей отца, с которыми он общался в те годы, Феде особенно запомнился «дядя Сережа»: так дети называли Сергея Дягилева[2]. Когда он появлялся, дети гурьбой бежали к нему, зная, что его карманы полны конфет, и он, смеясь, будет их раздавать. Гораздо меньше Феде нравился всегда немного грустный и какой-то потерянный Вацлав Нижинский. Но отец объяснил ему, что это «величайший танцор мира»[3].

Федя, ставший Теодором, ходил в школу и усердно занимался музыкой. Но уже тогда всем стало ясно, что он не пойдет по стопам отца. Федор, сколько себя помнил, всегда мечтал, когда вырастет, стать художником. Окончательно он утвердился в своем желании после того, как к родителям стал регулярно приезжать Пикассо, работавший вместе со Стравинским и Дягилевым над постановкой балета «Пульчинелла». Для этого оригинального представления Пикассо создал замечательные эскизы костюмов и декораций. Дома у Стравинских появляются акварели, гуаши и карандашные наброски, выполненные Пикассо. Здесь же, в Мóрже, он выполнит и известный карандашный портрет Игоря Стравинского, сделав на нем надпись: «Стравинскому от друга Пикассо». Увиденные работы Пикассо, а затем и встреча с ним, как пишет сам Федор Стравинский, стали для него «настоящим катализатором»[4] окончательного принятия решения.

Родители не пытались его отговорить: было очевидно, что у мальчика талант к живописи, унаследованный им от матери. В молодости Екатерина Гавриловна увлекалась живописью и даже собиралась стать художницей. Но в 1906 году она вышла замуж за Игоря Стравинского, а в 1907-м уже появился на свет Федор, в 1908-м — Людмила (Мика), в 1910-м — Святослав (Светик)[5], в 1914-м — самая младшая, Милена, и Екатерина Гавриловна полностью посвятила себя семье. Когда у старшего сына проявились художественные наклонности, она была этому рада, но напутствовала его такими словами: «Федя, продолжай мое дело, но знай, что путь, который ты выбрал, труден»[6].

В доме у Стравинских бывают не только музыканты, но также прекрасные художники, представители «Серебряного века» в русском искусстве: Ларионов, Гончарова, Бакст, Бенуа и многие другие. Все это не может не поддерживать у мальчика интереса к живописи. В одиннадцать лет Федор создает свое первое дошедшее до нас произведение. В 1918 году в Лозанне состоялось представление «Истории солдата» с музыкой Игоря Стравинского. Побывав 29 сентября вместе с родителями на премьере спектакля, Федор написал акварель, на которой запечатлел это событие.

Именно в это время Федор начинает серьезно заниматься живописью. Его всячески поддерживают Рене Обержонуа, Александр Сингриа и Шарль Фердинанд Рамю[7] — близкие друзья отца.

В 1920 году семья переезжает во Францию и сначала поселяется в Карантеке, в то время небольшой рыбацкой деревушке в Бретани. Довольно большой двухэтажный дом уже с трудом вмещает все «племя» Стравинских, как его называет Дениз[8]. Помимо Игоря Федоровича, Екатерины Гавриловны и четверых детей, там живут Анна Кирилловна (мать Стравинского), Людмила Белянкина (старшая сестра Екатерины Гавриловны), ее муж Григорий и двое их детей. Очень часто их навещают Вера и Ольга Носенко, двоюродные племянницы Екатерины Гавриловны, а также Мина — няня Милены, ставшая полноправным членом семьи.

Стравинские перебираются в городок Гарш близ Парижа и поселяются в поместье, принадлежавшем Коко Шанель. Она предоставила свой дом в распоряжение Игоря Федоровича, с которым много лет поддерживала дружеские отношения (по мнению некоторых, знавших их, — даже больше, чем дружеские). Условия жизни здесь были просто шикарными, по сравнению с прежним жильем.

Париж теперь поблизости — и Стравинские часто бывают там, посещая выставки. Федор счастлив: он жадно впитывает все, что видит и слышит. Игорь Федорович регулярно бывает у знакомых художников, которые в курсе живописного таланта подростка и поощряют его. Первым это сделал Рене Обержонуа. Всю жизнь Федор Игоревич будет помнить его слова: «В один прекрасный день ты станешь художником, но для этого рисуй, рисуй и работай, работай»[9]. Сын композитора берет уроки у Андре Дерена, о котором позже скажет, что своим мастерством обязан именно ему. Затем за творчеством молодого живописца внимательно следит Жорж Брак: его уроки Федор потом назовет бесценными[10]. Даже Пикассо одобрительно относится к желанию сына своего друга стать художником, советуя ему «прежде всего идти в Лувр» и помнить, что «белый — властелин всех цветов»[11]. Этот совет мэтра никогда не будет забыт: белый цвет всегда крайне важен в палитре Федора Игоревича.

По рекомендации все той же Коко Шанель семья переезжает в окрестности Биаррица. Там Стравинским очень понравилось, и они даже решили поселиться в местечке Англé. Там же Федор написал первый портрет своей матери.

 

Там же, в Англе, пятнадцатилетний подросток получил свой первый заказ. Екатерина Гавриловна подружилась с удивительно интересной женщиной — Эугенией-Уици Аргéдас-де-Эррáсурис, чилийкой баскского происхождения. Она была известным меценатом и поддерживала многих художников; хотя, как водится, у нее были и любимчики, чего она не скрывала, заявив однажды: «У меня есть три любви: художник, музыкант и поэт. Художник — Пикассо, музыкант — Стравинский, а поэт — Блез Сандрар[12]»[13]. Эугения владела небольшой виллой «Мимозре» в Биаррице, именно там Пикассо провел свой медовый месяц после женитьбы на русской балерине Ольге Хохловой в 1918 году[14].

И вот Эугения заказала Федору расписать стены нижнего этажа. На одной из стен он нарисовал два натюрморта, а на другой — огромного жирафа под пальмами. Когда в 1942 году немцы оказались в Биаррице, дом был взорван: с точки зрения фашистской эстетики, живопись Пикассо считалась дегенеративной, а сам художник был занесен в черный список. Так что ни фресок Федора Стравинского, ни фресок Пабло Пикассо не сохранилось.

Весной и летом Биарриц прекрасен, но осень приносит дожди, сырость и ураганные ветра. Все это губительно сказывалось на здоровье Екатерины Гавриловны, по-прежнему страдавшей от туберкулеза, и семья, не без сожаления, покинула Англе. С 1924 по 1931 годы Стравинские живут в Ницце, климат которой больше подходит матери Федора. Именно там в 1925 году он пишет наиболее известные портреты своих родителей, а также портрет Жана Кокто — большого друга их семьи.

Там же Федор Стравинский становится членом Общества русских художников за границей. В 1927 году престижная парижская галерея «Quatres chemins» («Четыре дороги») предлагает ему персональную выставку, и три года подряд его картины выставляются там. Отец и мать горды сыном, все расценивают это как его первый профессиональный успех.

В 1931 году Стравинские переезжают в городок Вореп неподалеку от Гренобля. Климат региона Овернь — Рона — Альпы считался пригодным для туберкулезных больных. Семья поселяется в замке «Вероньер» на два года. В 1934 году Стравинские вновь меняют место жительства и на сей раз отправляются в Париж, но до этого родители сняли Федору студию в столице, и с 1930 по 1932 годы он посещал занятия в академии Андре Лóта. Академия находилась по адресу рю д’Одесса, 18, что, возможно, сыграло свою роль в выборе для учебы именно этого заведения. Там Федор пишет портреты, натюрморты и пейзажи, а также делает зарисовки бытовых сцен.

Иногда Федору Стравинскому удавалось получать заказы на иллюстрирование книг: среди них, например, было издание «Проделок Скапена» Мольера (1935). К середине тридцатых годов художник обретает определенную известность, о чем свидетельствуют его персональные выставки в галереях Парижа, Лозанны и Женевы. В Париже у Федора появляется и своя семья: 29 июня 1936 года он женится на Дениз Герзони, дочери швейцарской художницы Стефани Герзони — ученицы Ходлера[15].

Конец тридцатых годов — трагический период в жизни семьи Стравинских. Туберкулезом болела не только Екатерина Гавриловна, но и ее дочь Людмила, сестра Федора. Она умерла в ноябре 1938 года, тридцати лет от роду; через три месяца, в начале 1939-го, за ней последовала Екатерина Гавриловна. В июне 1939-го не стало Анны Кирилловны, матери Игоря Стравинского; правда, умерла она не от туберкулеза. Таким образом, за короткий срок из жизни ушли представительницы трех поколений семьи. Тогда же обнаружилось затемнение в легких у Игоря Федоровича. Тяжелую форму туберкулеза определили еще у одной из его дочерей, Милены, а также у ее маленькой дочки, — их срочно отправили в санаторий Сансельмо во Франции, где до этого уже лечились Екатерина Гавриловна и Милена. Заразилась и молодая жена Федора Дениз — ей пришлось провести два года в Лезéне — другом горном санатории в Швейцарии.

Ответственность за то, что в семье Стравинских оказалось так много туберкулезников, в значительной степени лежит на совести некоего «целителя», втершегося в доверие семьи во время их пребывания в Париже. Этот русский беженец, почему-то считавший себя глубоко образованным в медицине, втерся в доверие к Игорю Федоровичу и Екатерине Гавриловне. Именно он в течение нескольких лет был своего рода домашним врачом, лечившим всех от всего. Как вспоминает Дениз, он сумел убедить всю их семью в том, что туберкулез совершенно не заразен[16]. Когда умерла Людмила Игоревна, ее дочке Китти было всего несколько месяцев. О судьбе ее мужа, поэта Юрия Владимировича Мандельштама, долго никто не знал. В семье Стравинских многие почему-то ошибочно считали, что он был двоюродным братом Осипа Эмильевича Мандельштама Об этом сперва написала Дениз[17], а затем, уже гораздо позже, — правнучка Игоря Федоровича Мария Елачич-Стравинская, давшая интервью русскоязычной газете в Женеве в 2012 году[18].

Юрий Мандельштам был депортирован из Франции в Польшу. Много позже стало известно, что Юрий погиб в Освенциме. Федор и Дениз удочерили Китти.

Вскоре Игорь Стравинский перебирается в Америку, но Федор с Дениз решают остаться в Европе. Почему Федор не последовал за отцом, как это сделала его сестра Милена, оправившись от болезни? Ведь у него был большой соблазн присутствовать на собственной персональной выставке в Нью-Йорке в 1940 году — а имя знаменитого отца могло открыть для него многие двери. Мне кажется, этому есть несколько объяснений. Во-первых, несмотря на близость с отцом и на то, что Федор с уважением относился к его мнению, всегда выслушивая его советы, свои решения он принимал самостоятельно. Во-вторых, важную роль сыграло то, что Дениз была родом из Швейцарии, а эту страну Федор хорошо знал и любил. В-третьих, в 1940 году Игорь Федорович снова женился: его второй женой стала Вера Артуровна Судейкина (в девичестве де Боссе). Познакомил их Дягилев в феврале 1921 года — тогда же у Веры с Игорем начался роман. Вера в то время была замужем за весьма самобытным художником Сергеем Судейкиным, входившим в творческое объединение «Мир искусства». В свое время, ради того, чтобы быть с ним, она оставила карьеру актрисы, переехала в Петербург и посвятила жизнь мужу, но, полюбив Стравинского, проявила не меньшую решительность и ушла от Судейкина.

Игорь Стравинский уйти из семьи не смог или не захотел — на этот извечный вопрос, возникающий в подобных ситуациях, никто не может дать ответ. И эта его странная жизнь с двумя женщинами одновременно продолжалась на протяжении почти двадцати лет. Композитор мог долгое время проводить с Верой Судейкиной, но дом, где жили Екатерина и дети, он всегда называл «моим». С Верой Стравинский появлялся в обществе, в поездках его тоже сопровождала она, но потом он всегда возвращался домой. И Вера, и Екатерина приняли эту ситуацию и смирились с ней. Более того, Екатерина регулярно писала Вере письма, полные заботы и внимания.

По мнению Дениз Стравинской, Екатерина шла на это из глубокой любви к мужу, понимая, как он страдает, что «свидетельствовало о ней как о женщине исключительной». Та же Дениз пишет о том, что, хотя Игорь Федорович и не был верен жене, он никогда не переставал любить ее, и в доказательство приводит его слова, сказанные однажды в присутствии самой Дениз: «Я полюбил ее, как только увидел, и любил всегда»[19]. Скорее всего, Стравинский тут не лукавил: многие воспоминания представляют композитора человеком исключительно многогранным — по-своему ему были нужны обе женщины. «Катерина — хрупкая, глубокая, молчаливая»[20], — так характеризует Екатерину Дениз. Вера же, по ее словам, была женщиной совсем иного типа: экстравертивной, гедонистичной, властной и обладавшей огромной жизненной энергией. Две противоположности прекрасно уживались в многогранном мире гениального композитора.

В курсе сложившейся ситуации были и дети: о ней им рассказала сама Екатерина Гавриловна, объяснив, что в жизни отца есть другая женщина и они должны любить ее. Дети были вежливы с подругой отца, но не более, а когда они подросли, двусмысленное положение стало для них еще болезненнее. При жизни матери семья с ситуацией как-то мирилась, однако, по свидетельству все той же Дениз, после смерти Екатерины Гавриловны и решения Игоря Федоровича жениться на Вере Артуровне напряженность в отношениях между детьми и новой женой отца резко возросла.

Итак, Федор и Дениз остаются в Париже; их материальное положение, которое все эти годы и без того было весьма непростым, ухудшается еще больше. Федор Игоревич оказался апатридом, что существенно ограничивало его возможности в поисках работы. В 1940 году, с началом военных действий во Франции, заказы, которых и раньше было немного, исчезают совсем. Денег не хватает даже на аренду жилья. В течение одного года Федор с Дениз трижды меняют квартиры, пока наконец один из друзей не предложил им поселиться в крохотном домике неподалеку от Тулузы, правда с довольно большим садом и огородом. Дениз и Федор с энтузиазмом принимаются выращивать овощи, которые и составляют их рацион. Но внезапно начинаются проблемы со здоровьем: и маленькая Китти, и Дениз, и сам Федор постоянно болеют. Вскоре обнаружилась причина: подземные воды в этом районе оказались отравлены какими-то промышленными выбросами — так что овощеводство пришлось прекратить.

В 1941 году, после того как север Франции был оккупирован нацистами, Федор Игоревич — и как апатрид, и как русский — был арестован коллаборационистскими властями и препровожден в лагерь Ресебедý близ Тулузы. С большим трудом друзьям удается вызволить его оттуда: для этого пришлось официально заявить, что они нанимают его для работ у себя на ферме.

В октябре 1942 года Федор с Дениз едут в Швейцарию, где у художника проходит выставка. Там они планируют провести лишь несколько недель. Но в это время немцы оккупируют весь юг Франции, который до того формально контролировало правительство Виши. В этой ситуации Стравинские принимают решение остаться в Лозанне, поскольку там у Дениз жили родственники. Жизнь была очень трудной. Федору выдали «перми́-де-толерáнс», что очень точно описывало его положение: в Швейцарии его терпели, не более того[21]. Напомню, что в страну он въехал вообще без паспорта, и если бы не Дениз, то, конечно, остаться здесь ему не разрешили бы. Так что Федор брался за любые заказы, даже те, которые были ему не по душе. Но надо было кормить семью — жену и Китти, которую они воспитывали теперь как родную дочь.

Большую помощь семье художника оказал Вернер Райнхарт. Сейчас широко известно имя его брата Оскара — швейцарского предпринимателя и мецената из Винтертура: он оставил городу коллекцию картин, подобранную с исключительным вкусом и знанием. Вернер тоже был предпринимателем и меценатом: долгие годы именно он был известен как «меценат из Винтертура». Вернер Райнхарт неплохо играл на кларнете, увлекался литературой и покровительствовал музыкантам и писателям. Он знал Федора с детства, так как в свое время оказывал поддержку Игорю Стравинскому, чьей музыкой восхищался.

В это непростое для Федора время на помощь ему пришли и другие друзья его отца: среди них были Шарль-Альбер Сингриа[22] и уже упоминавшийся Рене Обержонуа. Благодаря их помощи Федор, Дениз и Китти смогли перебраться в Женеву, где было больше возможностей получать заказы. Там они сняли крошечную квартиру на последнем этаже по адресу рю де Марше, 40. В доме не было лифта, в квартире не было ванны, топить приходилось углем, — но Федор и Дениз были счастливы: ведь это было их первое постоянное жилье, в котором они провели несколько лет. К тому же, из окон открывался вид на крыши старого города — и даже был виден собор святого Петра!

В 1944 году Федор готовит эскизы декораций и костюмы для цюрихской постановки балета «Петрушка» на музыку его отца, а в 1948 году получает первый крупный заказ на создание пяти витражей для церкви Сен-Сюльпис в поселке Сивирье (кантон Фрибур). Работа оказалась настолько удачной, что в 1964 году Федору заказали витражи в самóм Фрибуре (столице кантона), в церкви Христа Царя. Это был гигантский заказ: в общей сложности художник сделал шестьдесят витражей, отдав этому почти двадцать лет своей жизни!

Может возникнуть закономерный вопрос: почему Федор Стравинский так много работает для католических храмов? Ответ на него дают события, происшедшие в жизни художника еще во Франции. В 1935 году в доме у своих друзей в парижском пригороде Мёдоне Федор знакомится с кардиналом Шарлем Журне. Этот человек производит на художника такое впечатление, что становится его духовным наставником и ближайшим другом. Когда Федор потеряет мать и сестру, Шарль Журне, переживший похожую трагедию, окажет молодому человеку большую моральную поддержку. В 1940 году Федор Стравинский переходит в католичество. Тот же Шарль Журне оказывает художнику огромную помощь после его переезда в Швейцарию, способствуя получению первых заказов на оформление храмов.

Сделаю небольшое отступление. В ноябре 2014 года в Женеве открылась выставка работ Федора Стравинского. Я пришла туда со своей подругой Франсуазой. Вдруг она остановилась перед мужским портретом, задумчиво сказав:

— Странно. Мне знакомо это лицо.

— Вряд ли, — заметила я, не слишком заинтересовавшись портретом. — Судя по всему, это католический священник.

— Боже мой! Шарль Журне! — воскликнула Франсуаза, подойдя поближе и прочитав подпись. — Ну конечно же это он! Только молодой — а я знала его уже почти стариком.

И тут я услышала интересную историю, еще раз подтвердившую банальную истину о том, что мир тесен, а также менее банальную — о том, что замечательных людей в этом мире больше, чем мы думаем. Предки матери Франсуазы были из России. Фамилия ее бабушки — Бродовикова (Франсуаза произносит это очень забавно: Пхротовиковá). Ее отец, то бишь прадед Франсуазы, управлял золотыми приисками в местечке, которое, по воспоминаниям подруги, называлось Благовещенское. Но сейчас это не столь важно, так как рассказ пойдет не об удивительной судьбе этой семьи, а только о жизни бабушки Франсуазы.

Итак, незадолго до революции она приехала в Париж учиться. Далее повторяется история, каких было в то время тысячи, если не десятки тысяч: война, революция — и молодая женщина оказывается полностью отрезанной от семьи в России. Позже она вышла замуж за француза. Ее жизнь была достаточно благополучной; родилась дочь, мать Франсуазы; и вот однажды она познакомилась с Шарлем Журне. Оказывается, этот человек помог преодолеть трудный момент не одному Федору Стравинскому: он активно поддерживал не только русских, но и вообще всех нуждавшихся в моральной и материальной поддержке. На мать Франсуазы, как и на сына Стравинского, Журне произвел впечатление столь же сильное, и она всю жизнь поддерживала с ним теплые отношения. Сама Франсуаза тоже хорошо помнила Журне, и все эпитеты, которые она употребляла, описывая его, возводились в превосходную степень: умнейший, образованнейший, добрейший, интереснейший и т. п. Уловив мой скептический взгляд, Франсуаза в качестве решающего аргумента привела такой факт. В 1968 году она вышла замуж за чилийца и уезжала с ним на его родину. И муж, и она только что закончили учебу, поэтому денег у них не было. Ее родители в то время работали в Африке, так что в Чили их ждала полная неизвестность. Шарль Журне пришел их проводить и, прощаясь, сунул Франсуазе в сумочку конверт со словами: «Это вам на дорогу». Каково же было ее удивление, когда, открыв конверт на пароходе, она обнаружила там купюру в пятьсот франков — по тем временам сумму весьма значительную. Прибыв в Сантьяго, они не смогли сразу разменять купюру[23], так что пришлось обратиться к знакомому, обменявшему ее на соответствующую сумму в песо. По словам моей подруги, эти деньги помогли им продержаться, пока они не нашли работу. На всякий случай, отмечу, что и Франсуаза, и ее мать — люди абсолютно светские; я даже не уверена, принадлежат ли они вообще к какой-либо конфессии.

Этот подробный рассказ о Шарле Журне я привела отнюдь не случайно: как мне кажется, он позволяет понять, почему Федор Игоревич Стравинский перешел в католичество. Художник позже признавался, что ответы на вопросы, не дававшие ему покоя, он нашел именно в католической вере. Полагаю, впрочем, что ответы эти нашлись не столько в католицизме, сколько у незаурядного служителя этой религии.

В Женеве по эскизам Федора Стравинского создаются витражи в капелле Кладбища королей на Пленпале и в Соборе Нотр-Дам около вокзала Корнавен. Также, его кисти принадлежит фреска в клинике Босолей (район Шампель) и в церкви святой Терезы (там же). Особенно сильное впечатление произвели на меня тридцать восемь витражей, созданных Федором Игоревичем для церкви Христа Царя во Фрибуре: сам он тоже выделял их среди прочих своих монументальных работ.

Федор Стравинский также выполнял крупные заказы для католических соборов в Италии, во Франции и в Нидерландах. За служение католической церкви своим искусством художник был награжден Орденом святого Григория Великого, который ему лично вручил папа Павел VI.

В 1951 году Федор едет в Венецию, чтобы встретиться с отцом, которого к тому времени не видел уже больше десяти лет.

В 1953 году Федор и Дениз переезжают в собственный дом, который они назвали «Le Pré de l’Or» («Золотой луг»). Он находился в Женеве, в районе Шен-Бужри, но не сохранился; теперь здесь красуется обычный многоквартирный дом. В 1956 году происходит долгожданное событие: Федор Стравинский становится гражданином Швейцарии — для него это большая радость. Еще бы! Столько лет жить на птичьих правах, испытывая унижения от необходимости опять и опять просить хоть какой-то вид на жительство — сначала во Франции, а потом и в Швейцарии!..

С этого момента творчество Федора Стравинского становится известно за пределами страны. Помимо монументальных работ, он продолжает писать портреты, натюрморты и пейзажи, а также оформляет еще несколько спектаклей на музыку своего отца: балет «Жар-птица» (1959) и оперу-буфф «Мавра» (1960).

 

О своей живописи он говорил: «Я не рисую так, как вижу, — я рисую так, как смотрю»[24].

Критики пытались отнести его работы то к кубизму, то к классицизму. Сам же Федор Игоревич утверждал, что черпает свои идеи в живописи самых разных течений, беря у предшественников все то, что отвечает его художественной манере и внутреннему миру. По его убеждению, искусство не существует в безвоздушном пространстве. Творчество каждого художника должно иметь корни, и это обеспечивает преемственность, так же необходимую в искусстве, как и в жизни.

Федор Стравинский обладал не только живописным, но и литературным талантом. Еще в 1948 году в Лозанне выходит его книга «Послание Игоря Стравинского»[25], в которой он рассказывает о своем отце и о его музыке, а также предлагает собственную трактовку его творчества. В 1973 году в Лондоне издается еще одна его книга: «Екатерина и Игорь Стравинские. Семейный альбом»[26]. Она опубликована на трех языках: по-французски (на котором написал ее Федор), по-английски и по-немецки. В 1976 году он получил Орден искусства и словесности Французской академии.

Федор Стравинский всегда мечтал написать по-настоящему подробную книгу о своей семье, однако остановился, дойдя лишь до 1920 года, — момента, когда семья переехала во Францию. Я уже неоднократно приводила цитаты из продолжения этой книги, написанного его женой Дениз[27]. Поскольку после 1940 года часть семьи Стравинских осталась в Европе, а другая переехала за океан, то отсюда становится понятным, почему фамилия «Стравинский» стала записываться по-разному. Изначально — и во Франции, и в Швейцарии — ее писали по-польски: Strawinsky. Но позже, уже будучи в США, композитор заменил W на V — чтобы носители английского языка не произносили его фамилию как «Страуински». Так Игорь Федорович стал Stravinsky, а Федор и Дениз остались Strawinsky.

Виллу «Золотой луг» посещали многие старинные друзья Игоря Федоровича, с которыми его сын был дружен тоже: например, он довольно регулярно встречался с Жаном Кокто. Другим частым гостем был знаменитый танцовщик и балетмейстер Серж Лифарь, в свое время оказавшийся одним из душеприказчиков Сергея Дягилева. Иногда он даже оставался «сторожить» виллу в отсутствии хозяев.

Появились у Федора и новые знакомые, поклонники его таланта: среди них королева Мари-Жозе Бельгийская, жена низложенного итальянского короля Умберто II[28], высоко ценившая творчество сына композитора. Они тесно общались долгие годы: семья Стравинских часто навещала Мари-Жозе в ее резиденции шато-де-Мерленж в пригороде Женевы. Однажды Федор сопровождал «майскую королеву» во время ее официального визита в Нидерланды и позже написал два ее портрета.

Федор и Дениз Стравинские путешествовали не так много, но в 1974 году им удалось побывать в СССР. Свою родину Федор не видел чуть дольше полувека.

Свою последнюю работу Федор Стравинский создал в 1987 году. Под конец жизни его постигла самая страшная трагедия художника: он ослеп. Его последние прижизненные выставки состоялись в Женеве, в Монтрё и в Невшателе (1987 и 1988).

 

 

Федор Игоревич Стравинский умер 16 мая 1989 года. Похоронили его на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем: там уже покоились мать его отца, а также мать и сестра. Там же похоронили и его жену Дениз, скончавшуюся в 2004 году.

Согласно последнему каталогу, подготовленному фондом, Федор Стравинский оставил колоссальное наследие: около 1000 картин, 2600 акварелей и пастелей,  а также 3600 рисунков — и все это не считая монументальных работ (мозаик и фресок); всего в каталоге числится 7400 произведений[29]. При его жизни прошло больше тридцати персональных выставок. Его картины регулярно выставлялись в Женеве, Париже, Невшателе, Монтрё и Фрибуре, а также в Нью-Йорке, Лондоне, Риме и Милане. После смерти Федора Стравинского его произведения продолжают выставлять разные галереи и музеи мира, в том числе в Швейцарии, в Германии, в Италии и во Франции.

Важную роль в сохранении творческого наследия художника играет Фонд Федора Стравинского: он был основан в Женеве в 1991 году согласно воле его вдовы Дениз. Свою задачу фонд видит прежде всего в том, чтобы как можно больше людей узнало о творчестве Федора Стравинского. Начиная с 1992 года фонд ежегодно присуждает Премию имени Федора Стравинского (десять тысяч швейцарских франков) лучшему выпускнику женевской Высшей школы искусства и дизайна.

Женева — уникальный город во многих отношениях. Вот еще одно доказательство этому. Здесь есть целых два Фонда Стравинских: один — имени сына, тот, о котором речь шла выше; другой — имени отца. Фонд Игоря Стравинского был создан в 2009 году внучкой Федора Марией Елачич-Стравинской: это дочь той самой Китти, которую когда-то удочерили Федор и Дениз; таким образом, Игорь Федорович Стравинский доводится ей прадедом. Мария Елачич — одна из последних представителей рода Стравинских в Европе. В 2014 году в США в возрасте ста лет умерла младшая дочь Игоря Стравинского Милена. Правда, есть еще Джон Стравинский, сын Святослава-Сулимы, который тоже живет в Соединенных Штатах.

К сожалению, закончить я вынуждена на минорной ноте. Оказывается, в Швейцарии тоже не всегда почитают художественное наследие. Одним из очень интересных произведений Федора Стравинского была большая мозаика, которую он создал для помещения банка UBS на рю де Марше. Недавно я узнала, что при перестройке офиса банка его хозяева решили, что она не позволяет его расширить. При этом мозаику не просто убрали, а распилили на несколько частей и… нет, слава богу, не выбросили — фонд Федора Стравинского забрал ее себе. Однако у фонда не только нет денег на то, чтобы восстановить это произведение искусства, — нет даже помещения, где его можно было бы выставить. Увидев фотографию мозаики, я подумала: что-то явно неладно со швейцарской смекалкой! Ведь под такую оригинальную вещь можно было бы выделить специальное помещение — и тогда люди шли бы в UBS просто на нее посмотреть, проникаясь при этом еще бóльшим уважением к организации, владеющей столь достойным произведением искусства!

[1] Федор Игнатьевич Стравинский (1843–1902). Между прочим, Игорь Федорович Стравинский родился в петербургском пригороде Ораниенбауме (в 1948 году его переименовали в Ломоносов) на улице под названием Швейцарская. Жизнь сына композитора и внука певца, как мы увидим далее, будет тесно связана именно с этой страной.

[2] Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) — выдающийся деятель русского театра, знаменитый импресарио, один из основателей группы «Мир искусства».

[3] Théodore et Denise Strawinsky. «Au cœur du foyer». Catherine et Igor Strawinsky. 1906–1940» — Bourg-la-Reine: Zurfluh, 1998. P. 51. (Федор и Дениз Стравинские. «В семейном кругу. Екатерина и Игорь Стравинские».) Книга состоит из двух частей. Первая часть — воспоминания Федора Игоревича Стравинского о его детстве и молодости (1906–1920). Вторая часть — воспоминания его жены Дениз, которые являются их продолжением (1920–1940). Она же и подготовила книгу к изданию под общим названием «В семейном кругу».

[4] См. сноску 3: там же. С. 70.

[5] Во взрослом возрасте он добавит себе второе имя: Сули́ма. Поскольку корни рода Стравинских выходят из Польши, то изначально фамилия была двойная: Сулима-Стравинские — по названию двух притоков Вислы (Страва и Сулима).

[6] См. сноску 3: там же. С. 83.

[7] Рене Обержонуа (René Auberjonois, 1872–1957) и Александр Сингриа (Alexandre Cingria, 1879–1945) — известные швейцарские художники. Шарль Фердинанд Рамю (Charles Ferdinand Ramuz, 1878–1947) — франкоязычный швейцарский писатель.

[8] См. сноску 3: там же. С. 77.

[9] Théodore Strawinsky. «Souvenir et propos». — «Lo Strona». 1980, No. 2. P. 10. (Статья Федора Стравинского в итальянском журнале «Lo Strona». 1980, № 2. C. 9.) — file:///C:/Users/n.beglova/Downloads/TDDC-0001-0019-0001%20(1).pdf

[10] Андре Дерен (André Derain, 1880–1954) и Жорж Брак (Georges Braque, 1882–1963) — французские художники, графики и сценографы.

[11] См. сноску 9: там же.

[12] Блез Сандрар (Blaise Cendrars, 1887–1961) — франкоязычный швейцарский писатель, поэт и военный корреспондент.

[13] См.: https://profilib.net/chtenie/136583/anri-zhidel-pikasso-55.php..

[14] См.: http://www.picasso-pablo.ru/library/picasso-zhizn-i-tvorchestvo93.html

[15] Фердинанд Ходлер (Ferdinand Hodler, 1853–1918) — швейцарский художник-модернист.

[16] См. сноску 3: там же. P. 70.

[17] См. сноску 3: там же. P. 141.

[18] См.: Интервью с Марией Елачич-Стравинской // Наша газета, 2012 / http://www.nashagazeta.ch/news/12888; Мандельштам Ю. В. Статьи и сочинения в 3 томах. Т. 1. О русской литературе. Серия «Антология мысли». М.: Юрайт, 2018. С. 58 / https://books.google.fr/books?id=Jf9ODwAAQBAJ&pg=PA58&lpg=PA58&dq=%D1%8E%D1%80%D0%B8%D0%B9+%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%88%D1%82%D0%B0%D0%BC+%D0%BE%D1%81%D0%B8%D0%BF+%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%88%D1%82%D0%B0%D0%BC+%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D1%8E%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B5+%D0%B1%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F&source=bl&ots=3Gk9KMCNxo&sig=e8SwOC2EwWGLW80TGtnoXl0B53Y&hl=fr&sa=X&ved=0ahUKEwig96C4irbcAhWQZVAKHaTRDj4Q6AEIPzAD#v=onepage&q=%D1%8E%D1%80%D0%B8%D0%B9%20%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%88%D1%82%D0%B0%D0%BC%20%D0%BE%D1%81%D0%B8%D0%BF%20%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%88%D1%82%D0%B0%D0%BC%20%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D1%8E%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%B1%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F&f=false

[19] См. сноску 3: там же. P. 166. (Перевод мой. — Н. Б.)

[20] См. сноску 3: там же. P. 85–86. (Перевод мой. — Н. Б.)

[21] «Permit de tolérance» — разрешение на временное пребывание в Швейцарии. В буквальном переводе с французского ‘permit’ означает «разрешение», а ‘tolérance’ — «терпение».

[22] Шарль-Альбер Сингриа (Charles-Albert Cingria, 1883–1954) — брат Александра Сингриа (см. сноску 5).

[23] Полвека назад такая сумма была эквивалента почти 2500 долларов США.

[24] Roger d’Ivernois. Le portrait de la semaine: un peintre qui dit «non» à la peinture abstraite. — Journal de Genève, 13–14 octobre 1984. Роже д’Ивернуа. Портрет недели: художник, сказавший «нет» абстрактной живописи. «Журналь де Женев», 13-14 октября 1984.

[25] Théodore Strawinsky. Le message d’Igor Strawinsky. Librairie Rouge, Lausanne, 1948. Теодор Стравинский. Послание Игоря Стравинского. Лозанна, 1948.

[26] Catherine and Igor Stravinsky: A Family Album. Boosey & Hawkes, London, 1973. Екатерина и Игорь Стравинские: Семейный альбом. Лондон. 1973.

[27] См. сноску 3: там же.

[28] Мари-Жозе была последней королевой Италии. Вместе со своим супругом, королем Умберто II, она правила всего 35 дней (с 9 мая по 2 июня 1946 года). Поскольку основные дни ее правления пришлись на май, то в историю она вошла под именем «майской королевы». После низложения Умберто супруги жили раздельно: он — в Португалии, она — в основном в Швейцарии.

[29] Информация любезно предоставлена Сильвией Висинан (Sylvie Visinand) — главой Фонда Федора Стравинского, работавшей над каталогом художника в 2008–2014 годах.

[30] С 2016 года — UBS Group AG, крупнейший финансовый холдинг Швейцарии.

17/01/2020