Народная дружина «Длинной деревни»

Граубюнден, он же Гризон (все фотографии этого очерка сделаны автором)

Я давно мечтала побывать в Граубюндене. Правда, мне, как жительнице романской части Швейцарии, привычнее называть этот район Гризоном, что я и буду делать далее в моем повествовании. Путешествуя по Швейцарии, я когда-то проезжала Сен-Мориц. Однажды с мужем, работавшим на форуме, побывала в Давосе. Но самого Гризона я не видела. А тут моя подруга предложила поехать на автобусную экскурсию по этому кантону. Я раздумывала несколько дней. Дело в том, что экскурсию предлагала туристическая компания, назовем ее «Омо», с которой я однажды уже имела дело и зареклась больше не иметь.

Лет десять назад на автобусе этой же фирмы мы поехали с приятельницей на пять дней в Хорватию. Вместо Хорватии мы долго кружили по каким-то горам, судя по надписям, итальянским, забирались в потаенные ущелья, тоже в Итальянских Альпах. Карабкались по таким узким и крутым горным дорожкам, что пару раз мы прощались с жизнью, а в итоге заехали в совершенно отвратительный крохотный портовый городок на границе Словении и Хорватии и провели там два дня, вдыхая запах мазута и копоти, извергаемого швартовавшимися в двадцати метрах от отеля кораблями.

Теперь вам понятны мои колебания. Но желание увидеть Гризон пересилило. К тому же цена четырехдневной поездки была такой низкой, что устоять было невозможно. И вот, поднявшись в три часа ночи, я в половине пятого уже стояла в аэропорту, куда и должен был подъехать автобус. К месту стоянки одна за другой подкатывали машины. Как я уже сказала, туры фирмы явно рассчитаны на более чем скромный бюджет. Поэтому обилие такси и недешевых марок автомобилей, подвозивших моих будущих соратников по путешествию, меня удивило. Еще больше поразил и озаботил возраст прибывавших туристов. Я сама уже далеко не молода. Но участники путешествия по Гризону относились уже даже не к «troisième age », как вежливо называют французы тех, кому за шестьдесят. Скорее всего, их следовало обозначить тем весьма расплывчатым определением, которое получило распространение в последнее время в Швейцарии в связи со все увеличивающейся продолжительностью жизни: «seniors».

Ровно в пять часов подъехал огромный двухэтажный автобус, и мы отправились в путешествие. Мне показалось, что я только-только задремала, как мы уже куда-то приехали. Автобус остановился около маленького ресторанчика в местечке под многообещающим названием «Длинная деревня» в нескольких километрах от Солотурна. Выяснилось, что нам предстоит неизбежная в таких поездках сессия продажи путешествующим каких-то потребительских товаров. Как я понимаю, именно за счет этого фирме и удается предлагать туры по заниженным ценам. То, что вы не доплатили за поездку, вы компенсируете, совершая покупку. Вы скажете, что покупка – дело добровольное, и будете правы. Но как ни странно, большинство участников поездки что-то, да приобрели. И зачастую товары эти отнюдь не дешевые побрякушки. Так во время нашей, как сказали бы в России, «акции», было продано несколько матрасов, каждый из которых стоил под восемьсот швейцарских франков. И много чего другого: подушки, сковороды, кастрюли и дальше, по мелочи.

Узнала я об этом позднее от приятельницы, поскольку тут же, прослышав о предстоящем мероприятии, сбежала. У меня на любые общественные сборища аллергия. Я даже в советские времена умудрялась под разными предлогами увиливать от комсомольских, а в дальнейшем партийных собраний, за что, правда, неоднократно подвергалась остракизму со стороны начальства всех мастей.

Поскольку мероприятие обещало быть долгим, два-три часа, решила пересидеть его где-нибудь в кафе. Перед походом в кафе заглянула в газетный киоск купить пару журнальчиков. Киоск пестрел сотнями красочных изданий. Исключительно на немецком языке. Я была согласна даже на какую-нибудь бульварную газетенку. Но сколько ни шарила по полкам, даже самого примитивного развлекательного чтива на французском не нашлось. Отъехав всего на два часа от Женевы и оказавшись в немецко-говорящей части все той же Швейцарии, мы, по сути, очутились в другой стране. Никто не только не читал, но и практически не говорил на французском. Этот феномен я уже замечала неоднократно. Точно также швейцарцы романских кантонов едва-едва объясняются по-немецки. Я неоднократно пыталась понять: каким образом, изучая в школе соответственно немецкий или французский много лет, люди потом не знают языка? Спрашивала, но ответа так и не получила.

Кафе пришлось отменить, и я отравилась побродить по городку. Несмотря на название, это все-таки был скорее маленький город, чем деревня. Почти сразу же наткнулась на скульптурную группу на тему труда, по сравнению с которой наши «Рабочий и колхозница» выглядят просто шедеврами. Два чугунных парня (не знаю, из какого металла они были сделаны на самом деле, но казалось именно из этого) тыкали друг в друга палками, едва не задевая стоящую рядом чугунную девушку. Только отойдя на некоторое расстояние, я поняла, что на самом деле вижу перед собой не сцену дуэли за право предложить руку и сердце этой малосимпатичной особе, а рабочий процесс, поскольку девица держала в руках метр. Только вот какой процесс пытался изобразить скульптор, я так и не поняла.

Вскоре я оказалась на улице, которая поразила мое воображение. Известно, что швейцарцы, особенно в провинции, любят украшать свои дома. Описание красно-розово-малиновой и белой герани, свисающей со всех балконов и подоконников швейцарских шале, стало уже избитым местом всех путеводителей мира по Швейцарии. Не менее популярно в этой стране расставлять в садах и двориках гномов всех цветов и размеров. Но то, что я увидела на этой улице в «Длинной деревне» превосходило все виденное мною до сих пор. Было ясно, что ее жители обладают если не большим вкусом, то уж на выдумку они точно горазды. Чего только там не было! На деревьях в садах висели разноцветные бумажные фонари. Снаружи на окнах были укреплены вырезанные из фанеры детишки, зверюшки и какие-то не очень понятные существа.

Леший, а может, гризонский домовой?

Стены одних домов были расписаны, на других были выложены мозаики. Даже клумбы были не просто клумбами. В каждую было воткнуто еще какое-нибудь украшение, например, металлическая ворона или деревянная сова. Но окончательно сразили меня негры. Да, да, именно они. Сегодня это не очень политкорректное слово. Положено выражаться иначе: афроамериканцы. Но если они из Африки? Как говорить в этом случае? Короче, в одном из садов за оградой стояли четыре фигуры чернокожих музыкантов. Не просто музыкантов, а джазистов. В натуральный человеческий рост.

Так поразивший меня чернокожий музыкант в саду

Собственно в саду разместился небольшой джазовый оркестр. Музыканты были одеты очень красочно: полосатые брюки, красные пиджаки, у некоторых на головах канотье. Я так увлеклась разглядыванием и фотографированием фигур, что даже не сразу расслышала обращенный ко мне вопрос.

— Что вы здесь делаете?

Я обернулась. Неподалеку стояла немолодая женщина. Около маленькой беленькой машины. Машину я заметила еще раньше, и даже то, что там кто-то сидит, но не обратила на это внимание. И вот теперь женщина вышла из машины, подошла ко мне и вопросительно смотрела на меня.

— Вот, фотографирую. Такая замечательная группа. Это ваш сад? – я изобразила свою самую обаятельную улыбку.

— Да, мой.

— Эти джазисты. Так странно. Здесь, в Швейцарии.

— Я привезла их из Польши, — женщина по-прежнему не улыбалась и смотрела на меня неприветливо.

— А почем вы здесь фотографируете?

— Но они такие интересные. Вы не против?

Женщина ничего не ответила, повернулась и пошла к машине. Приняв это за согласие, я сделала еще пару снимков и отправилась дальше. Вскоре улица закончилась, и я пошла обратно, продолжая время от времени щелкать понравившийся мне сюжет. Около дома, где я увидела группу джазистов, наблюдалось какое-то оживление. Владелица дома почему-то не уехала, хотя явно собиралась. Она и еще несколько человек оживленно о чем-то беседовали. Я насторожилась, поскольку, завидев меня, они стали жестикулировать еще более активно. Изо всех сил демонстрируя доброжелательность, я приблизилась к группе. Вдруг от нее отделился седовласый мужчина весьма сурового вида, державший к тому же  в руках лопату. В упор глядя на меня, он что-то спросил по-немецки. Увидев, что я не поняла, на весьма приблизительном французском добавил:

— Что делаете здесь?

— Фотографирую, — я продемонстрировала свой фотоаппарат, который и так нельзя было не заметить.

— Зачем? – вопросы не отличались разнообразием.

— Но у вас так замечательно украшены дома, — я ожидала, что после этого исчерпывающего объяснения, мужчина расплывется в улыбке и поведет меня демонстрировать свой сад.

Но эффект был прямо противоположным. Лицо мужчины исказилось гримасой гнева. Он двинулся на меня, потрясая лопатой, как маршальским жезлом, и громко скандируя что-то. Я четко поняла лишь повторенное несколько раз «nain, nain» и «polizei». Не надо быть лингвистом, чтобы понять, о чем он говорил. Я начала медленно, пятясь задом, отступать. Чем любезнее я при этом улыбалась, тем агрессивнее звучало слово «polizei». Поняв, что моя улыбка, никакого впечатления не производит, я повернулась к публике задом и, пытаясь сохранять достоинство, начала ретироваться с улицы, превратившейся неожиданно в поле боя. Мужчина, издав боевой рык, кинулся было за мной, но потом раздумал и побежал обратно. Небольшая толпа, собравшаяся к этому моменту около его дома, дружно скандировала: «Polizei! Polizei! ». Завернув за угол, я перешла на галоп.

Надо было где-то скрыться от представителей порядка, которые грозили появиться здесь с минуты на минуту. Я уже не раз убеждалась, что методы работы швейцарской полиции диаметрально противоположны методам нашей, российской. Вы никогда не увидите стража порядка на улице швейцарского города, но если вы вызовите полицию, то она появится тут же, как из-под земли. Мне совсем не хотелось отправиться в полицейский участок и долго убеждать полицию, наверняка, также плохо объясняющуюся на французском, в том, что я отнюдь не представитель русской мафии, производящей рекогносцировку на местности для подготовки операции по захвату «Длинной деревни». Но для чего она могла понадобиться русской мафии? Додумывала я эту мысль, уже сидя в ресторане, где в этот момент готовилась к обеду моя группа путешественников. Где же еще маскироваться, как не среди них? Не придет же в голову полиции искать меня среди престарелых швейцарских туристов, да еще прибывших на автобусе такой известной в стране фирмы как «Омо»?

Заняв свое место за столом, я время от времени поглядывала в окно. Полицейская машина проехала в сторону той улицы, откуда я столь позорно ретировалась, через  десять минут после описанных событий.

Когда я позднее рассказала этот эпизод знакомой, она объяснила, что я отнюдь не стала свидетелем массового психоза. Незадолго до этого она прочитала большую статью о резком увеличении числа преступлений в Швейцарии. Не полагаясь более на полицию, не справляющуюся с наплывом воров-гастролеров, прибывающих из менее благополучных стран, в том числе и из бывших республик Советского Союза, жители городов и деревень организуют нечто вроде наших групп народной дружины и наблюдают за порядком на улицах своих городов. Естественно, в составе таких групп немало и пенсионеров. Именно они, чаще всего, находятся дома в дневное время. Наверное, на таких вот бравых общественных стражей порядка я и нарвалась.

Возраст путешествиям не помеха.

После обеда в «Длинной деревне» мы отправились, наконец, в Гризон. За окном автобуса мелькали горы и озера, озера и горы, иногда разбавляемые небольшими живописными деревушками.

Суровая красота Бернинский перевала

Переехали через суровый и величественный Бернинский перевал и вскоре оказались в Сен-Морице.

Огромные отели, высокие здания, обилие роскошных магазинов на центральной улице – мало чего осталось от той симпатичной горной деревушки, через которую я проезжала двадцать пять лет назад. Узнала я место только благодаря долине, которую украшают целых два озера, еще не окончательно скрывшихся от взора туристов за многочисленными современными постройками. Именно одно из этих озер и порадовало нас напоследок. Когда мы отъезжали от Сен-Морица, над ним порхали десятки огромных разноцветных бабочек. Они носились над водной гладью озера, то взмывая резко вверх, то коршуном падая вниз. День был ветреный и многочисленные любители кайтсерфинга, резвясь на озере, устроили нам этот прощальный салют.

Ночевать во время поездки по Гризону мы должны были в городке, расположенном высоко в горах, на одном из многочисленных перевалов. Дорога вилась такая узкая и крутая, что лично я туда даже на машине бы не поехала. А уж на двухэтажном автобусе… Но водитель у нас был асс. Надо было видеть как он умудрялся совершать повороты под девяносто градусов на улицах, приспособленных лишь для проезда на телеге. Сидя на втором этаже, мы каждый раз были уверены, что автобус заденет за один из домов, подпиравших улицу с обеих сторон. Когда стена проплывала буквально в сантиметре, мы дружно аплодировали. Вот это класс!

Бивио

Бивио, где нам предстояло провести две ночи, имел такие же улицы. Дома, больше походившие на двух-трехэтажные крепости, подступали к ней вплотную. Окна, под стать самим постройкам, больше напоминали бойницы. Когда-то по этим дорогам проходили римские легионеры, отправляясь на завоевание северных земель. Да и само название городка говорит об этом. Bivio — производное от латинского «bivium», что означает «bifurcation» — разветвление, ответвление. В Гризоне немало следов колонизации этих мест Римской империей.

На стенах некоторых домов можно было увидеть цифры, обозначавшие год постройки здания. Даты  впечатляли.  Середина шестнадцатого века, начало семнадцатого.

Этому дому скоро стукнет полтысячи лет!

В те времена Бивио кормился за счет того, что собирал дань со всех тех, кто вез товар или путешествовал по горным дорогам из Швейцарии в Италию и наоборот. И видно было, что народу пробиралось по этим горным тропам немало, иначе не стояли бы здесь такие крепенькие, как грибки-боровички дома и не высились бы высокие колокольни двух церквей. Одной, побольше, протестантской. С незапамятных времен здесь находили пристанище протестанты, бежавшие из Франции. И чуть поменьше, но тоже немаленькой, католической. Что тоже неудивительно, учитывая близость Италии.

Я вышла из гостиницы рано утром, чтобы сделать фотографии. У меня было полное ощущение, что я перенеслась, если не в семнадцатый век, то уж точно в начало двадцатого. Машин еще не было, а вместо них по улице гуляли лошади. Все объяснилось просто: совсем рядом с гостиницей я обнаружила конюшню. Ее хозяйка вывела лошадей на утренний туалет. Вот некоторые и совершали моцион в ожидании своей очереди. Именно там я в первый и, думаю, в последний раз увидела как используется по назначению большая каменная емкость, каких немало стоит на улицах швейцарских городов. Обычно их заполняют землей и сажают все ту же неизбежную герань. А в Бивио она была, как и положено, наполнена водой и лошади подходили к ней напиться. Когда все напились, огромная собака, запрыгнула в нее и долго плескалась, обдавая брызгами ранних прохожих.

Утренний водопой

Вечером во время ужина я с удивлением увидела еще одного члена нашей группы. За столом неподалеку от меня сидел старичок, который бы замечательно смотрелся на крылечке дома, на котором красовалось 1566 год. Как выяснилось, я все-таки несколько ошиблась с определением его возраста. Ему стукнуло всего… сто два года. Он опоздал на автобус и нагнал нас (на чем, я не знаю, но подозреваю, на ковре-самолете) уже в Бивио. Я с интересом наблюдала, как за ужином он заказал бутылку красного вина и спокойно распил ее со своим соседом. Сосед, который, как я подозреваю, был не намного моложе, отличался глуховатостью и говорил так громко, что к концу ужина мы с моей приятельницей сами уже мало чего слышали. Встреча со столетним туристом, да еще столь активным, меня очень вдохновила. Это позволяло надеяться, что у меня в мои шестьдесят с небольшим еще все впереди. Верить в это позволяло и то, что средняя продолжительность жизни в Швейцарии докатилась аж до восьмидесяти двух лет! Причем доживают швейцарцы до этого возраста в более чем приличной форме. Подтверждением этому был не только столетний старичок-путешественник, но и остальные мои спутники, большинство из которых, как я подозреваю, как раз готовились для финального забега по побитию рекорда средней продолжительности жизни.

Озера особенно хороши на фоне снежный вершин

Они бойко проходили все заданные маршруты, во время обеда не отказывали себе в удовольствии выпить бокал вина или стакан пива, а уж вечером редко за каким столом не стояла бутылка вина на двоих. Да и во время езды в автобусе девушка, сопровождавшая нас, едва успевала разносить не только минеральную воду, но и пиво. Я, поначалу смотревшая на своих спутников свысока – и куда только такое старичье тащится! – очень быстро была посрамлена. В горах, а большая часть пути проходила на достаточно большой высоте, у меня разыгралась мигрень и голова болела, не переставая, два дня. Это очень быстро стало достоянием общественной гласности, ведь я даже во время ужина не заказывала вина. Это было невероятно! И вот уже мои старички стали снисходительно поглядывать на меня и, знакомясь, каждый обязательно добавлял: «А… Это вы, та самая больная. У вас что болит?»

Мы благополучно доехали до города Тирано в Италии, сели там на поезд и проехали по маршрут, по которому и полагалось проехать. Но компания «Омо» осталась верна себе: хоть в чем-то, но сэкономить! Вместо фирменного поезда линии «Бернина экспресс», в котором  огромные стеклянные окна, захватывающие часть потолка, открывают панорамный вид, нас усадили в обычный поезд с обычными окнами.

 И каждая фотография давалась с трудом, приходилось совершить чудеса эквилибристики: чтобы сделать снимок, на котором не была бы запечатлена опушенная рама, надо было по пояс высунуться из окна, рискуя вывалиться из вагона при резком торможении или на повороте. Так что советую не экономить и ехать на фирменном экспрессе.

    Ну и как же Гризон, он же Граубюнден, спросите вы? Отвечу: хорош необыкновенно! Но рассказать о его 150 долинах, 615 озерах и 937 вершинах не буду даже пытаться. Во-первых, я видела лишь малую толику всего этого. Во-вторых, для того, чтобы описать все это достойно требуется перо поэта. И наконец, лучше всего самому съездить и посмотреть. Гризон того заслуживает.