Часть I. Жизнь и карьера российского и литовского дипломата.

Первое российское консульство в Женеве было открыто в 1894 году. Сфера его деятельности распространялась на кантоны Женева, Во и Валé. В 1897 году пост Генерального консула российского консульства в Женеве занял Маврикий Эдуардович Прозор. Происходил он из древнего и довольно знатного польского рода, хотя, как отмечается в ряде источников, графский титул к своей фамилии прибавил необоснованно^[1]. Но известно, что предки Маврикия Эдуардовича занимали высокие посты в годы существования Великого княжества Литовского^[2].

Родился Маврикий Эдуардович в 1849 году в семейном поместье, находившемся между Ковно и Вильно^[3], то есть на территории нынешней Литвы. Об отце Прозора ничего неизвестно, а его мать, Мария Залесская, погибла при трагических обстоятельствах, когда мальчику было три года: коляска, в которой она находилась вместе с горничной, подъехала к переправе через реку Неман, но вдруг лошади, испугавшись чего-то, понесли, карета перевернулась и упала в воду. Обе женщины погибли.

Воспитывали Маврикия дед и бабка, большие поклонники всего французского. В доме был культ Наполеона, создавшего в 1807 году, независимое Варшавское герцогство. Неудивительно, что для их внука французский язык стал родным. Дома его и называли на французский манер: не Маврикий, а Мори́с; так же его будут называть потом в Париже и в Женеве. Как только мальчик подрос, его отправили в знаменитое французское Национальное военное училище в местечке Ла-Флеш. Однако склонности к военной карьере у Мориса не было, и, окончив училище, он поступил в Гёттингенский университет в Нижней Саксонии — один из крупнейших вузов середины позапрошлого века.

Свою карьеру Прозор начинает в Министерстве государственных имуществ Российской империи, но потом встает на дипломатическую стезю и добивается выдающихся успехов на этом поприще. Вот этапы его дипломатического пути.

С 1881 по 1886 годы он занимает разные посты в российских миссиях в Швеции, Румынии и Бразилии. В 1888 году он получает должность Первого секретаря российской миссии в Швейцарии, но долго здесь не задерживается. С 1889 по 1891 годы служит в Саксонии и Португалии, после чего движется вверх по служебной лестнице в Министерстве иностранных дел: чиновник по особым поручениям (1892–95), младший советник (1896–97), Генеральный консул в Женеве (1897–1903), министр-резидент в Веймаре (1903–04), посланник в Бразилии и в Аргентине (1904–09). Прозором были установлены до того отсутствовавшие дипломатические отношения между Россией и Парагваем. В 1909 он вручил верительные грамоты президенту Парагвая Э. Гонсалесу Наверо. В январе 1909 им были также установлены прямые дипломатические отношения с Чили. В 1910 назначен министром-резидентом в Гамбурге, но в том же году вышел в отставку.^[4]

Маврикий Эдуардович Прозор и его сын Морис (фотография)

Среди заслуг Прозора как Генерального консула России в Швейцарии следует упомянуть впервые осознанную им необходимость открыть специальный консульский отдел в столице кантона Во — Лозанне. В 1902 году он отправил об этом особую записку в Берн российскому послу В. В. Жадовскому. Необходимость открытия консульства Прозор мотивировал тем, что в Лозанне, а также в других городах швейцарской Ривьеры, таких как Монтрё, Веве и Кларан проживало особенно много российских подданных; кроме того, именно в этом кантоне наблюдался самый большой «наплыв русских путешественников и больных». Маврикия Эдуардовича беспокоило то, что жителям кантона сложно выбираться в Женеву для решения своих вопросов. Он писал о том, что многие больные и пенсионеры, живущие в этих местах, не в состоянии приезжать в Женеву. И уточнял: «В очень многих случаях больные или их родственники нуждаются в неотлагательном содействии или совете Консульства, которое не в состоянии оказать помощь из Женевы»^[5]. Прозор упоминает и о значительно возросшем количестве российских студентов в Лозаннском университете, в придачу к учащимся различных пансионов, что тоже вызывает «…усиленную канцелярскую деятельность»^[6]. В тот момент записка Прозора действия не возымела. Тем не менее, как он и предлагал, консульское отделение в Лозанне было открыто в 1911 году, так что в итоге его доводы все же были услышаны.

Весьма успешная карьера графа Прозора завершилась получением титулов действительного статского советника и камергера. Однако сейчас он нас больше интересует не как дипломат, а как литератор и переводчик. Маврикий Эдуардович — автор романа «Дипломатическая богема» («La bohème diplomatique»), который он написал на французском языке. Но особенно много трудился Прозор на поприще перевода с норвежского языка на французский. Основная его заслуга в этой области — переводы пьес Генрика Ибсена; граф был большим поклонником этого норвежского писателя, с которым был хорошо знаком. В частности, он сделал французский перевод пьесы «Гедда Габлер»^[7] — и сделал его так хорошо, что пьеса в его переводе продолжает издаваться до сих пор^[8]. Помимо этого, Прозор во многом способствовал постановкам пьес Ибсена во французских театрах^[9]. Переводил он также и с датского языка — в частности, перевел на французский язык роман «Тина» известного датского писателя Германа Банга^[10].

В 1895 году Прозор написал статью «Характер ибсеновских драм». Ее публикация в популярном петербургском журнале «Северный вестник» вызвала большой резонанс. Маврикий Эдуардович был знаком не только с Генриком Ибсеном, но также с Дмитрием Сергеевичем Мережковским и Жуакином Набуку — бразильским писателем и дипломатом. Книга Мережковского «Толстой и Достоевский» вышла в 1903 году в Париже во французском переводе Прозора. Как видим, его литературные интересы были весьма разносторонни.

В 1885 году, будучи на службе в Стокгольме, Прозор женился на графине Марте-Эльзе Бонде, чьи предки имели отношение к одной из первых королевских династий Швеции. Именно она открыла для него мир Ибсена и помогала с переводами его пьес^[11].

Куда бы ни заносила судьба эту пару, приглашение в их салон мечтали получить не только представители дипломатического сообщества. Мужчины ценили в графе тонкого дипломата и умного собеседника; женщины были в восторге от его элегантности, светской обходительности и обаятельной, с налетом легкой грусти, манеры держаться. Марта-Эльза тоже была женщиной далеко не ординарной, обладавшей разносторонними интересами.

Марта Маргерит Прозор. Старая фотография

После революции 1917 года Прозор остался при деле. В 1918 году примерно в одно и то же время образовались новые независимые государства: Польша и Литва. С неожиданным энтузиазмом Маврикий Эдуардович поддержал идею независимости Литвы. Его позицию поняли тогда далеко не все, в том числе даже этнические литовцы: ведь многие годы будущее Литвы связывалось с Польшей. Видимо, определенную роль здесь сыграло то, что граф вырос в поместье, находившемся на территории бывшей Виленской губернии. Тех, кто выступал за независимость Литвы, презрительно называли либо «литвоманами», либо «бунтарями из-под Ковно»^[12] (имея в виду нынешний город Каунас).

На предложение защищать дипломатические интересы юной Литовской Республики Прозор откликнулся с радостью. В 1918 году 69-летний граф отправился на службу в новообразованное Министерство иностранных дел: сначала в Вильнюс, а в 1922-м, когда город оккупировала польская армия, — в Каунас, объявленный тогда «временной столицей». После этого Маврикий Эдуардович несколько лет исполнял обязанности литовского посла в Риме.

В Министерстве иностранных дел Литвы он встретил своего давнишнего приятеля Оскара де Любич Милоша, который тоже был выдающейся личностью. Как и Маврикий Прозор, он принадлежал нескольким народам одновременно. Имея и польские, и литовские корни, де Любич Милош вошел в историю как французский поэт — символист и декадент; кроме того, он всерьез увлекался философией. (Кстати сказать, Оскар Милош — родной дядя и наставник знаменитого польского поэта Чеслава Милоша — лауреата Нобелевской премии 1980 года.) Так же как и Прозор, Милош защищал интересы Литовской республики в качестве дипломата: в 1920 году, будучи временным поверенным Литовского посольства в Париже, ему удалось добиться сперва фактического, а через три года — и юридического признания Литвы Францией.

Маврикий Прозор и Оскар Милош стали не только соратниками, которых объединяло общее дело, но и по-настоящему близкими людьми. Как-то друзья отправились на прогулку в окрестности тех мест, где прошло детство Маврикия Эдуардовича. Гуляя по берегу Немана, они вдруг увидели две стелы: на одной из них было выгравировано имя графини Прозор, на другом — имя ее горничной. Так, совершенно случайно, граф оказался на том самом месте, где произошла трагедия с его матерью.

Свои последние годы Маврикий Эдуардович Прозор провел в Симье^[13], на вилле с романтическим названием «Розовый дом»; однако об этом периоде его жизни известно мало. По воспоминаниям встречавшихся с графом в те годы, он не мог спокойно говорить о бессудной казни российской императорской семьи. Газеты он прекратил покупать, поскольку не хотел читать о зверствах Гражданской войны в России; если же кто-нибудь рассказывал о них, то на глазах у Маврикия Эдуардовича сразу появлялись слезы.

Скончался граф Прозор в 1928 году. Его торжественно похоронили на русском кладбище Кокáд на окраине Ниццы. Оно известно еще и как Николаевское, поскольку в центре его находится часовня Святого Николая. Маврикий Прозор умер именно в тот год, когда праздновалось столетие со дня рождения его любимого Генрика Ибсена. Графиня Прозор умерла в 1931 году, ее похоронили рядом с мужем. Однако, как ни странно, ни одна из этих могил не сохранилась, хотя их дочь Грета, надолго пережив родителей, умерла лишь в 1978 году.

О Грете Прозор следует сказать несколько слов, поскольку она была весьма незаурядной личностью. От отца ей передалась способность к языкам. Так же как и он, она переводила на французский язык произведения скандинавских писателей: до нас дошел ее французский перевод романа одного из норвежских писателей. От отца Грета унаследовала любовь к Ибсену и к творчеству этого писателя.

В молодости дочь графа жила в Париже, вращалась в артистической среде, была знакома со многими известными писателями, поэтами и художниками. Грета Прозор известна как актриса, блиставшая на многих театральных сценах. Прославилась она, в том числе, своей игрой в спектаклях по пьесам Ибсена. Особенно удалась ей роль Гедды в драме Ибсена «Гедда Габлер», которую столь ценил ее отец. И хотя Грета Прозор не была первой исполнительницей этой роли, ее дебют в 1911 году в роли Гедды на сцене Театра де л’Евр ^[14] был настолько удачен, что потом она неоднократно играла в этом спектакле в разных странах Европы^[15]. Разумеется, ее актерская судьба этим не ограничивалась: она выступала на сценах ведущих театров Италии, Бельгии и Швейцарии^[16], а также снималась в кино.

Значительная часть жизни Греты Прозор связана с Женевой. Нельзя не упомянуть ее участия в спектакле «Гедда Габлер» 1913 года в женевском Театре комедии («Comedie de Genève»), вошедшее в анналы театральной жизни этого города. Позже актриса поселилась в Швейцарии. Особо запомнилась публике роль Катерины Ивановны в спектакле по роману «Преступление и наказание»: Грета Прозор сыграла ее в 1935 году сначала на сцене муниципального театра в Лозанне, а затем в женевском Театре комедии. Критика отмечала силу таланта актрисы, которая с блеском передала всю противоречивость одного из самых сложных и трагичных персонажей романа. Грета Прозор была не только актрисой, но и режиссером. Свои способности на этом поприще она реализовала, поставив несколько пьес в театре швейцарского города Ла-Шо-де-Фон.

С 1939 по 1965 год Грета Прозор преподавала драматическое искусство в Женевской консерватории и подготовила целую плеяду актеров, составивших славу швейцарской театральной школы: в их числе Андре Штайгер, Жерар Карра, Жильбер Диворн и многие другие актеры^[17]. Она внесла значительный вклад в создание швейцарской театральной школы. Умерла Грета Прозор в 1978 году в Женеве.

В 1916 году ее прекрасный портрет написал Анри Матисс. В то время Грета Прозор была замужем за Вальтером Хальворсеном — крупным торговцем картинами из Норвегии, с которым Матисс был хорошо знаком. Это был сложный год для художника, который тяжко переживал поражение Франции в Первой мировой войне, а «Верденскую мясорубку» воспринял как личную трагедию. Неудивительно, что портрет написан в сдержанной, почти аскетичной манере: недаром некоторые искусствоведы находят в нем нечто ибсеновское — трагическое: ведь художник знал о любви к Ибсену не только Греты, но и всей семьи Прозоров. Не скажешь, что это портрет актрисы: так мало в нем театрального^[18]. Достаточно сравнить его с другой работой того же Матисса 1903 года — портретом Люсьена Гитри в роли Сирано де Бержерака.

Анри Матисс. Портрет Греты Прозор (1916). Холст, масло. Центр Помпиду

Часть II. Граф Прозор: самый необычный российский консул в Женеве

Возглавив в 1897 году Генеральное консульство Российской империи в Женеве, семья Прозор поселилась на улице Моннетье и почти сразу же оказалась в центре внимания жителей города. Любопытство вызывало все, что происходило в стенах их особняка, обставленного с отличным вкусом: у одних оно было смешано с восхищением, у других — с неодобрением. Надо сказать, что в первый период пребывания в Женеве и новый Генеральный консул России, и его супруга действительно давали поводы к пересудам. Например, граф завел дружбу с такой, мягко говоря, неоднозначной фигурой, как Пётр Карагеоргиевич, в то время претендент на сербский престол: подобные отношения в дипломатических кругах явно считались «non comme il faut». При этом некоторые развлечения серба нельзя было назвать иначе как варварскими: поговаривали, будто он, спрятавшись за ставней, стрелял из окна по кошкам, — занятие, вполне «достойное» дипломата! Думаю, Маврикию Эдуардовичу развлечения «дикого серба» тоже были не по душе — однако не исключено, что дружба графа Прозора с Карагеоргиевичем зиждилась на дипломатических соображениях. Если так, тогда интуиция его не подвела: в 1903 году Пётр Карагеоргиевич в результате убийства Александра Обреновича взошел на сербский престол^[19], а через пятнадцать лет объявил себя «первым королем сербов, хорватов и словенцев», причем его правление вошло в историю как «золотой век Сербии». Не исключаю, что граф Прозор, будучи дальновидным дипломатом, стремился держать в поле зрения фигуру, на которую позже можно было бы сделать ставку в крупной политической игре.

Жена генерального консула одобрения у женевского света поначалу не вызывала тоже. Рано поседев, графиня предпочитала коротко стричь свои вьющиеся волосы, что само по себе уже вызывало недоумение. Но когда выяснилось, что она, будучи лютеранкой, увлеклась теософией и принимает у себя представительниц этого весьма сомнительного сообщества, осуждение стало повсеместным.

Затем прошел слух о непонятном визите всего семейства Прозоров в Монтрё. Выяснилось, что на тамошнем кладбище похоронена первая любовь графа. Однако пикантность ситуации состояла в том, что на могилу своей бывшей возлюбленной он отправился вместе со всем семейством, включая и жену, и детей!

Так выглядела улица Марше в те времена, когда по ней прогуливался граф Прозор. Старая фотография (из коллекции автора)

Между тем гостеприимство, простота и открытость четы Прозор постепенно свела пересуды на нет и завоевала сердца большинства женевцев. Ни Маврикий Эдуардович, ни Марта-Эльза не терпели никакого снобизма: дома у них бывали люди самого разного происхождения и достатка. И известный политический деятель кантона Женевы, и актеры проезжего театра, и видный католический священник, и пастор из затерянной в горах деревушки иногда оказывались на приеме в особняке на улице Моннетье в один и тот же день. То, что граф Прозор мог совершенно запросто поприветствовать приглашенного в дом мебельщика, протянув ему руку, вызывало у многих чопорных женевцев неподдельное удивление, но в то же время не могло их не расположить.

В скором времени дом Генерального консула Российской империи стал одним из самых популярных салонов Женевы. Там проходили самые оригинальные приемы и балы, а иногда ставились детские спектакли, продолжавшиеся до двух часов ночи. Графиня полагала, что время от времени детям полезно ложиться спать поздно: по ее словам, это отучает их от «вегетативных привычек» («habitudes végétatives»)^[20], свойственных им в детстве.

На пороге XX века многие увлекались спиритизмом, и эта мода не обошла стороной дом русского генконсула. Хотя многие и в то время полагали, что спиритизм — не более чем очередное увлечение людей, не знающих, чем себя занять, некоторые, в том числе вполне трезвомыслящие, люди относились к этому явлению вполне серьезно. Среди них была и мадам Прозор.

В доме Прозоров стал регулярно бывать профессор Теодор Флурнуа — известный врач, психолог и философ, основоположник экспериментальной психологии в Швейцарии. В то время его имя еще не прогремело по всей Европе: это произойдет после выхода в свет его книги «От Индии до планеты Марс» («Des Indes à la Planète Mars») в 1900 году, в которой он расскажет о многолетней работе с одной из самых загадочных женщин-медиумов Катериной-Элизой Мюллер, жившей в Швейцарии. Будучи в состояниях транса, Мюллер якобы переживала страницы жизней разных реальных персонажей, в том числе, например, королевы Марии-Антуанетты, о чем могла потом поведать в деталях, вызывавших изумление. Профессор уже тогда занимался паранормальными явлениями, изучал гипноз и медиумические состояния. Под его председательством в доме Прозоров проводились спиритические сеансы. При этом на вопросы о будущем присутствующим отвечали не просто какие-то неизвестные личности, а Сократ и Платон! Но чете Прозор прощали странности, которые, коснись они других людей, могли бы испортить их репутацию, а возможно, даже помешать дальнейшей карьере.

На вечерах у Прозоров часто бывали ректор Женевского университета Бернар Бювье, а также Эдуар Род — довольно известный в то время швейцарский писатель. С последним Маврикия Эдуардовича сблизила их общая любовь к Генрику Ибсену. Свой единственный роман Прозор посвятил именно Роду.

Однажды тот представил графу некоего Шарля-Фердинанда Рамю — студента философского факультета Лозаннского университета и начинающего литератора. В то время он еще совсем не был известен, но Эдуар Род верил в его талант. Рамю тогда стал воспитателем Мориса Прозора-младшего. В 1903 году Прозора перевели из Женевы в Веймар. Шарль Рамю отправился туда вместе с семьей графа и остался там до 1904 года. Затем Прозор получил назначение в Бразилию и уговаривал Рамю последовать за ним. Об этом в своих воспоминаниях сообщает Грета Прозор, которой тогда было девятнадцать лет. По ее свидетельству, Рамю страшился длительных путешествий «как чумы». К тому же, его так пугали тропические страны, что он даже принялся описывать детям Прозора всех тех опасных животных и насекомых, которых они увидят в Бразилии.

Удивительны повороты судьбы! Если бы Шарль-Фердинанд Рамю не страшился длительных путешествий и согласился поехать с Прозорами в Бразилию, то в 1915 году не состоялись бы ни его встреча, ни последующее творческое содружество с Игорем Федоровичем Стравинским — а это значит, что опера-балет «История солдата» могла бы не появиться на свет и в 1918 году публика ее не увидела бы.

Морису Прозору можно позавидовать: среди его учителей был не только Шарль Рамю, будущий поэт и писатель, но также Фердинанд Ходлер, который в начале XX века станет одним из известнейших швейцарских художников-модернистов. В 1897 году граф нанял его для сына в качестве учителя рисования: в то время Ходлера, как и Рамю, еще никто не знал, и он фактически прозябал в нищете. Рисовать с натуры мальчик учился у художника в студии; Ходлер так нуждался, что не в состоянии был оплачивать натурщиц, поэтому в качестве модели служила жена художника.

Однажды Фердинанд Ходлер стал участником забавного эпизода. Прозоры пригласили в гости его и швейцарского скульптора Огюста де Нидерхёйсерна, более известного под именем Родо. (Его имя малоизвестно в России, поэтому упомяну, что одно из его самых значительных произведений — памятник Полю Верлену, установленный в Люксембургском саду в Париже.) Поэт и скульптор прибывают к назначенному часу и звонят в дверь консульского особняка. Но как только им открывают, сразу же становится ясно, что их приход для хозяев полная неожиданность. Маврикий Эдуардович и Марта-Эльза уже сидят за столом, но не с другими гостями, а только со своими детьми. Совершенно позабыв о приглашении, Прозоры решили устроить семейный ужин в сопровождении «живых картин». Надо сказать, что графиня обожала устраивать всякие спектакли и домашние представления, в которых и сама с удовольствием принимала участие. На сей раз она встретила Ходлера и Родо в костюме à la russe, увенчанная кокошником. При этом Генерального консула России гости поначалу даже не узнали, поскольку на графе были темная накидка и парик. Дети тоже были одеты в костюмы персонажей «живых картин»: младшая дочь Эльза изображала гондольера, Морис — новогоднюю елку, а Грета — Медузу Горгону, поэтому ее волосы были перевиты серебристыми «змеями». Насилу скрыв свое немалое удивление, гости быстро освоились и присоединились к семейной забаве Прозоров. «Интересно: они всегда такие?» — поинтересовался Родо у Ходлера, покидая гостеприимный особняк на улице Моннетье.

Пожалуй, окончательно Прозор завоевал суровые сердца женевцев весной 1901 года, когда российские студенты устроили демонстрацию перед зданием Генерального консульства империи. Митинг был организован в знак протеста против разгона студенческих демонстраций в конце 1900 года в Киеве: полиция тогда арестовала многих участников, и после суда 183 студента были отданы в солдаты. Такой вердикт вызвал взрыв негодования в стране: студенты вышли на улицы в Харькове, Москве и Петербурге. С демонстрантами обошлись весьма жестоко: в столице казаки избивали студентов нагайками.

Во время женевского митинга солидарности с российскими студентами демонстранты начали распевать революционные песни прямо под окнами кабинета Генерального консула. Ответная реакция была удивительной. Первое, что собралась сделать Марта-Эльза, — пригласить студентов на чай; по рассказам очевидцев, Маврикию Эдуардовичу стоило немалых трудов переубедить жену. Когда в окна полетели камни, а со здания был сбит двуглавый орёл, пришлось вызывать полицию. Впоследствии власти Женевы не только принесли Маврикию Эдуардовичу свои извинения, но и выслали из страны зачинщиков беспорядков.

Карикатура в женевском сатирическом издании «Gugusse» после событий около русского консульства

Мне посчастливилось обнаружить воспоминание одного женевского журналиста, знавшего графа Прозора. Первая их встреча произошла именно в дни вышеописанных событий. В небольшой заметке, опубликованной газетой «Нувелист валезан»^[21] 24 мая 1928 года, журналист, увы, не поставивший подписи, вспоминает о том, как сразу же после демонстрации редакция газеты «Женевский курьер» («Courrier de Genève»)^[22] поручила ему, тогда еще начинающему репортеру, отправиться в Генеральное консульство России и взять интервью у Маврикия Эдуардовича. Поскольку это было первое интервью, которое он брал, то, возможно, именно поэтому журналист запомнил и события тех дней, и самого графа так хорошо. Впрочем, по признанию интервьюера, российский Генеральный консул произвел на него весьма сильное впечатление.

Карикатура, изображающая графа Прозора, восстанавливающего герб Российской империи, сбитый студентами

Позже между ними установились приятельские отношения; во время Первой мировой войны они встречались в Лозанне, где Прозор жил какое-то время, а также на небольшом французском курорте Брид-ле-Бен в Савойе (известном своими целебными водами), куда граф приезжал подлечиться. Заметка женевского журналиста стала своеобразным некрологом: он написал ее в 1928 году, узнав о смерти Маврикия Эдуардовича.

Заканчивая рассказ о графе Прозоре, я хотела бы вспомнить о его единственном романе — вернее, о его названии: «Дипломатическая богема». Как я уже писала, роман, судя по всему, вышел неудачный. Но мне показалось, что его название удивительно точно передает саму суть Маврикия Эдуардовича Прозора. Будучи профессиональным дипломатом, он был не чужд творческой атмосферы деятелей искусства и вел образ жизни, характерный, как правило, для артистов и других представителей богемы.

В 2000 году американский журналист Дэвид Брукс опубликовал книгу «Бобо в раю». С его легкой руки термин «буржуазная богема» (или, кратко, «бобо») привился и весьма активно используется до сих пор. Что это значит? К категории буржуазной богемы относят людей, которые, обладая приличными доходами и престижным образованием, могут позволить себе комфорт и все то, что приличествует их высокому социальному положению, однако предпочитают жить на природе, любят живопись, музыку и другие виды искусства. Одним словом, это своего рода буржуа-эстеты. Думаю, Дэвид Брукс не просто не читал книг графа Прозора, но даже вряд ли вообще подозревал о том, что столетие назад на свете жил некий литовский дипломат, который уже тогда вел именно такой образ жизни. Полагаю, это немало удивило бы современного нью-йоркского журналиста…

Я думаю, что граф Прозор был первопроходцем. Ведь по сути он первым совместил, казалось бы, два несовместимых понятия: «дипломат» и «представитель богемы». И не только совместил теоретически, но вместе со своей женой дал яркий пример жизни «богемного дипломата»!

1. https://sites.google.com/site/mnemocina/home/istoria-moih-predkov/rod-prozorov;https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B7%D0%BE%D1%80,_%D0%9C%D0%B0%D0%B2%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%AD%D0%B4%D1%83%D0%B0%D1%80%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 ↑
2. Великое княжество Литовское — государство, существовавшее с середины XIII века по 1795 год, охватывавшее территорию Литвы и частично территории современной Белоруссии, Украины, Латвии, Эстонии, Молдавии и России (юго-западные земли, включая Смоленск, Брянск и Курск). ↑
3. Прежние называния Вильнюса и Каунаса. ↑
4. http://www.rusdiplomats.narod.ru/prozor-me.html ↑
5. Цит. по: Косенко Сергей Михайлович. Следы России на берегах Лемана // Вестник МГИМО. 2012, № 1. С. 319. ↑
6. Там же. ↑
7. https://www.amazon.fr/Hedda-Gabler-Pr%C3%A9face-traduction-Prozor/dp/B00OIMZNPS ↑
8. http://www.worldcat.org/title/hedda-gabler-traduction-francaise-du-comte-prozor-etc-with-illustrations-including-a-portrait/oclc/561431323 ↑
9. Edmond Charles-Roux, Isabelle du désert. Grasse. Paris, 2003. P. 352. ↑
10. https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k64109j ↑
11. См. сноску 10: там же. P. 353. ↑
12. С городом Ковно тесно связано имя Адама Мицкевича — польского поэта и близкого друга многих российских декабристов, также намеревавшегося присоединиться к восставшим. Умер в Константинополе, где пытался создать Польский легион, призванный принять участие в Крымской войне на стороне англичан и французов против России. ↑
13. Симьé (Cimiez) — один из районов Ниццы. ↑
14. Le théâtre de l’Œuvre (с 1893) — парижский театр, созданный специально для постановок символистских драм. (Первый спектакль поставлен по пьесе Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда».) ↑
15. http://tls.theaterwissenschaft.ch/wiki/Greta_Prozor ↑
16. http://data.bnf.fr/11972691/henrik_ibsen_hedda_gabler/ ↑
17. http://tls.theaterwissenschaft.ch/wiki/Greta_Prozor ↑
18. https://books.google.fr/books?id=BmuWVPja1tgC&pg=PA169&lpg=PA169&dq=greta+prozor+actresses&source=bl&ots=wYgY9fY9NW&sig=vFJMlV2UTi69d7lvaJnc9mBNtag&hl=fr&sa=X&ved=2ahUKEwjbubucm73dAhUBy4UKHd_8D4kQ6AEwC3oECAcQAQ#v=onepage&q=greta%20prozor%20actresses&f=false ↑
19. Александр Первый Óбренович (1876–1903) — последний сербский король из династии Обреновичей; вместе с женой и братьями зверски убит группой офицеров-заговорщиков. Пётр Первый Карагеоргиевич (сербское произношение — Пéтар Кáраджорджевич; 1844–1921) — первый король из династии Караджорджевичей, правившей Сербией вплоть до марта 1941 года. ↑
20. См. сноску 10: там же. P. 355. ↑
21. «Нувелист валезан» («Nouvelliste Valaisan») — газета кантона Валé. ↑
22. http://doc.rero.ch/record/182784/files/1928-05-24.pdf ↑